Михаил Кликин. Сборник

Мы уже все взялись за оружие. Нас спасала лишь теснота — зомби не могли нас окружить или атаковать сходу, они валились в яму, потом, выкарабкавшись из нее, запинались о разбитый сундук, молочные фляги, тазы, опрокинутую этажерку, перевернутый столик, путались в кольцах проволоки и распустившейся бухте шпагата — всё это мы успели вытащить из чулана; в этот чулан мы, в конце-концов, и отступили.

Главной проблемой оказалась удивительная живучесть обращенных. Один зомби, например, получив заряд картечи в лицо, так и бродил, на стены натыкаясь, спотыкаясь и падая, пока я не перебил ему ногу в колене и не срубил то немногое, что осталось от его головы.

Кровищи было — как киселя на полу квартиры в мультике про Бобика и Барбоса. Запах стоял такой, что непривычный человек, наверное, в обморок сразу бы грохнулся. Но нам было не до обмороков. На нас какой-то кураж нашел, безумие. Я даже не осознавал, что делаю — скакал среди разваленного барахла, скользил по слизи и крови, сёк, бил, отталкивал. Рядом прыгал Минтай с совершенно дикими глазами. Он то штыковой лопатой тыкал в зомбячьи пасти, то колуном размахивал. Димка единственный из нас сохранял относительное спокойствие и рассудительность. Он стоял за небольшим чурбачком и следил за сечей. Иногда он брался за «калаш», но чаще в его руках было ружье. Стрелял он нечасто — раз семь, наверное, за весь бой. Патроны берег — на крайний случай. Выстрелы нас глушили — мы даже воздух начинали ртами хватать, как вытащенные на берег рыбы. Да и зомби этот грохот, кажется, не нравился — они замирали, и тут уж мы с Минтаем, опомнившись, брались за дело: опрокидывали ближайшее чудище, в считанные секунды калечили его, четвертовали…

Мне и раньше доводилось потрошить и разделывать туши. Но то, чем мы занимались тогда, было сто крат отвратительней. Меня до сих пор мутит, когда я вспоминаю тот бой.

В какой-то момент мы вдруг поняли, что полностью блокированы в еще более тесном и тёмном чулане. Зомби лезли в узкую дверь, грозя обрушить хлипкую дощатую стенку чулана, мы отчаянно отбивались, понимая, что отступать уже некуда. У крохотного окошка сидела едва живая Таня. Оля и Катя крепкими ухватами сдерживали рвущихся в чулан обращенных, отпихивали их. Мы с Минтаем, изнемогая, рубили зомби по головам и конечностям. И только Димка, спокойный, стоял, прижавшись к левой стене, и целился в дверной проем.

Целился — но не стрелял.

Мы едва не побили его, когда всё кончилось. А он, видя наше возмущение, объяснил, что ситуация была у него под контролем.

— Вы справлялись и без меня, — говорил Димка, пересчитывая сбереженные патроны. — С чего бы мне вмешиваться? Ну, начал бы я стрелять. А кто мог точно мне сказать, сколько еще зомби оставалось на улице? Кто?! Вдруг да и не хватило бы пули на последнего — когда он кому-нибудь из вас в горло почти уже вцепился бы… Нет, я всё правильно сделал…

Димка был прав.

После того, как мы смогли выбраться из чулана, нам пришлось еще несколько часов заниматься зачисткой — и тут огнестрельное оружие очень нам пригодилось. Без него, пожалуй, мы просто не решились бы выйти из дома.

Только под вечер, закопав расчлененные трупы обращенных, помывшись и худо-бедно вычистив избу, мы смогли немного перевести дух.

— Завтра надо будет осмотреть окрестности, — сказал Димка за поздним ужином. — Каждый куст проверим, каждую ямку. Сразу с утра и начнем.

Но нашим планам сбыться было не суждено.

Утром к нашему дому подоспел новый отряд зомби, возглавляемый парой ободранных и удивительно проворных мангусов…

* * *

Наверное, мне пора остановиться.

И пора вернуться в своих воспоминаниях к тому майскому дню, когда мы втроем возвращались из первого (после зимнего перерыва) похода в соседнее Николкино, где зимовали наши машины.

Но прежде я хочу сделать небольшую оговорку.

Я не ставлю своей целью напугать вас — читающих этот текст (я даже не могу быть уверен, что его кто-нибудь прочитает). Я не стараюсь нагонять ужас и нагнетать саспенс, не пытаюсь вызвать у вас отвращение натуралистичными описаниями разных мерзостей (а их было много). Я просто пересказываю события — так, как умею. Так, как у меня получается.

И если вы хотите лучше понять наши чувства — сделайте сейчас небольшую паузу, отложите этот текст, закройте глаза. И попробуйте представить себя на нашем месте…

* * *

Слова Димки и мои последующие воспоминания сделали свое дело — к дому мы подходили осторожно, несмотря на дымящую трубу и полную тишину вокруг. Оля догнала нас и шагала рядом — между мной и Димкой, причем, ближе ко мне. Я поглядывал на нее, косился на Димку и гадал, какие проблемы могут быть в отношениях этой пары — вроде бы, сильно они не ругались, претензий друг к другу не высказывали. А утаить что-то в той тесноте, среди которой мы прожили зиму, вряд ли было возможно.

Если у них какие-то трудности — почему я раньше этого не замечал?..

Мы обошли дом кругом, сломанной хворостиной постучали в высокое окно. Колыхнулась занавеска — нас заметили. Минут через пять на входной двери лязгнула отодвигаемая изнутри щеколда.