Михаил Кликин. Сборник

— Огонь! Огонь!

Справа и слева полыхнуло коротко; выплеснулась чёрная земля на белый снег, испятнала его, выела. Застучали по мёрзлым комьям бруствера пулемётные пули. Одна ожгла Коле шею, но он будто от пчелы отмахнулся, ответил в сторону леса длинной очередью. Повернулся к Степану Петровичу, увидел, как у того глаза стынут и закатываются. Кинулся к москвичу Володе.

— Почему не стреляете?!

Тяжело ударило взрывом в бок, сшибло с ног. В ухе лопнуло; горячее и вязкое тонкой струйкой потекло на скулу. Поднялся, покачиваясь, Коля. Тяжело посмотрел в сторону леса, куда мальчишкой по грибы и ягоды ходил. Разглядел белые фигуры, на заснеженный луг выходящие. И так взъярился, так взбеленился, что в рукопашную на пулемёты бросился. Но и двух шагов сделать не смог, оступился, упал, лицом в горячий снег зарывшись, — вдохнул его, глотнул.

Успокоился…

Долго лежал Коля, о несправедливой судьбе думая. Не должно так быть, чтобы солдат жить оставался, а семья его умирала! Неправильно это! Бесчестно!

Встал он, сутулясь сильно. Мимо мёртвого Володи, взрывом из окопа выброшенного, прошёл. Сел на изрытый снег возле кустов измочаленных. Трёх фашистов подстрелил, залечь остальных заставил. Увидел, как со стороны просеки, ломая берёзки, выползает железная чушка с крестом на горбе. Сказал громко, но себя почти не слыша:

— Никогда припадочная Матрёна не ошибалась.

Сашка-чалдон, от земли и пороха чёрный, схватил его за руку:

— В окоп давай! Чего, дурак, расселся?!

Вывернулся Коля, отодвинулся от друга. Сказал сурово:

— Да только насчёт меня у неё ошибка выйдет…

По-охотничьи точным выстрелом сшиб Сашка пытающегося подняться фрица, потянулся к приятелю, думая, что от контузии тот совсем одурел.

— Если умру я, не станет в её предсказании силы, — ещё дальше отодвинувшись, пробормотал Коля.

Близкий взрыв осыпал его землёй. Пулемётные пули пробили шинель.

— Только наверняка нужно… — сказал Коля, гранаты перед собой раскладывая. — Чтоб ни осечка, ни какая случайность… И тогда мы победим… Тогда…

Он повернулся к другу, широко и светло ему улыбнулся:

— Ты слышишь меня, Саня?! Теперь я точно знаю, что мы победим!

* * *

Коля Жухов один пошёл на фашистов — в полный рост, улыбаясь, с высоко поднятой головой. Спускаясь с холма, он расстрелял боекомплекты ППШ, ППД и двух «мосинок». Он лопатой зарубил немецкого офицера, не обращая внимания на ожоги пистолетных выстрелов. Потом Коля Жухов подобрал немецкий автомат и направился к вражеским пулемётчикам. И он дошёл до них, несмотря на пробитую ногу и отстреленную руку. Коля Жухов смеялся, глядя, как бегут от него чужие солдаты.

А когда за его спиной, ломая сухостой, наконец-то выросла стальная махина с крестом, Коля Жухов спокойно повернулся и поковылял ей навстречу, ничуть не боясь рычащего на него курсового пулемёта. Делая два последних шага, Коля сдёрнул с себя избитую пулями шинель и выдернул чеки из закреплённых на груди гранат. Спокойно примерившись, лёг он под широкую гусеницу. И когда она уже наползала на него, он вцепился в трак окровавленными пальцами и что было сил, хрипя от натуги, потянул его на себя, будто боялся, что какое-нибудь провидение остановит сейчас громыхающую машину.

* * *

Воробей постучался в окно.

Екатерина Жухова вздрогнула и перекрестилась.

Дети спали; их даже недавние стрельба и взрывы за околицей не побеспокоили.

Щёлкали ходики.

Потрескивал фитиль лампадки.

Екатерина отложила перо, отодвинула бумагу и чернильницу.

Она не знала, как начать новое письмо.

Крепко задумавшись, она незаметно для себя задремала. И очнулась, когда в комнате вдруг громко скрипнула половица.

— Его больше нет.

Чёрная тень стояла у порога.

Екатерина зажала рот руками, чтобы не закричать.

— Он обманул меня. Умер, хотя не должен был.

Чёрная тень подвинулась ближе к печи. Опустилась на лавку.

— Всё изменилось. Теперь живите. Вам теперь можно…

Екатерина посмотрела на зыбку, где тихо спали Иван и Варя. Отвела от лица дрожащие руки. Говорить она не могла. Выть и причитать ей было нельзя.

— Твой Николай не один такой. Их больше и больше. И я уже не знаю, что будет дальше…

Чёрная тень, вздохнув, медленно поднялась, надвинулась. Огонёк лампадки колыхнулся и погас — стало совсем темно. От неслышных шагов застонали половицы — ближе и ближе. Скрипнула тронутая невидимой рукой зыбка.

— Знаю только, что теперь всё будет иначе…

Утром Екатерина Жухова нашла на лавке портсигар. Внутри была маленькая фотокарточка, в оборот которой навечно въелась сделанная химическим карандашом надпись.

А чуть ниже её кто-то приписал мужским незнакомым почерком два простых слова:

«Он защитил».

Армия Маннергейма

ЧТО ТАМ?! — хозяева умолкают, лица делаются похожими на восковые маски, глаза — на стеклянные пуговицы. Старик медленно поднимает палец к губам — «тс-с!» — но все молчат и так, напряжённо вслушиваются в тишину.

Двери заперты на три замка. Ставни закрыты и заколочены. Печная труба перекрыта вьюшками. Под полом все продухи заложены. Никому не пробраться в дом.