Михаил Задорнов. От Рюрика до Ельцина

— Еще сильнее она вскружила голову американскому президенту. На конференции Трумэн глядел на коллег сверху вниз. Он уже чувствовал себя первым среди равных. И вот настало время решительного разговора. Трумэн был уверен, что новость о новорожденном бомбе уничтожит Сталина. Процитирую воспоминания Уинстона Черчилля: «Я был, возможно, в пяти ярдах и следил с пристальным интересом за этим важным разговором. Я знал, что собирается сказать президент. Было чрезвычайно важно узнать, какое впечатление это произойдет на Сталина. Я вижу эту сценку, словно она была вчера! Казалось, что он в восторге. Новая бомба! Исключительной силы! Возможно, это решающее обстоятельство по всей войне с Японией! Что за везение!» Чуть позднее, ожидая автомобиль, Черчилль подошел к Трумэну: «Как все прошло?» — спросил я. «Он не задал ни одного вопроса», — ответил президент. Из чего я заключаю, что Сталин не знает об огромном исследовательском процессе, осуществленном Соединенными Штатами и Британией».

Но Сталин в атомном проекте разбирался не хуже Черчилля. Просто он внимательно читал историю Наполеоновских войн. И, возможно, восхищался хладнокровием царя Александра в беседе с Меттернихом. Поэтому он учтиво поблагодарил Трумэна за информацию и… принялся подстёгивать Курчатова и всех будущих отцов советской атомной бомбы. Словом, дядюшка Джо показал сильный характер.

— Недавние союзники приставили к виску Советского Союза атомное дуло. У Сталина был ответ — советские гарнизоны в Европе, это тоже дуло — нацеленное на Париж и Лондон.

— Важно, что СССР быстро и успешно включился в атомный проект. В англо-американском мире, когда говорят о Второй мировой войне, используют элегантный риторическую фигуру: союзники и Россия, союзники и Сталин. Отпала необходимость в Красной армии — и пропагандисты исключили Советский Союз из закрытого клуба «союзников». Теперь им стыдно было даже признавать Сталина своим союзником… А он не испугался. Я никогда не был сталинистом, но за это его трудно не уважать.

— Это вторая история. А есть и третья аналогия?

— Она у всех ещё на памяти. По крайней мере, у нашего поколения. Мрачный февраль 1991 года. Вместо предновогодней суеты — тревога и апатия, а нередко — шальные выстрелы в подворотнях больших городов. В это время в Беловежском лесу встретились три президента, три свиты. Прощальное, растерянное выступление Горбачева.

Первым о распаде Советского Союза узнал президент Джордж Буш. Как тогда казалось — главный союзник России. Следующего президента — Билла Клинтона — Ельцин называл своим другом… С новым 1992‐м годом Ельцин вовремя страну не поздравлял… Пришлось тогда поздравлять мне — конечно, в шутку. Но главное — американцы уже готовили продвижение НАТО к границам России. Хотя считали новую Россию союзником.

— Приведу цитату из воспоминаний Строуба Тэлбота:

Во время пресс-конференции Ельцин устроил журналистам именно то «Шоу Бориса», на которое они рассчитывали. Он высмеял средства массовой информации за то, что они предсказывали, что разногласия Соединенных Штатов и России по поводу Боснии превратят саммит в катастрофу. Показывая пальцем прямо в камеру, Ельцин прорычал: «Сейчас, в первый раз я могу сказать вам, что катастрофа — это вы!»

Дипломатия в исполнении Ельцина всегда была своего рода представлением, а когда он был пьяным, то представление превращалось в бурлеск: это был один худших инцидентов, произошедших до сих пор. Клинтон, однако, зашелся смехом, хлопнул Ельцина по спине и принялся вытирать слезы из глаз. «Только убедитесь, что вы правильно все поняли», — сказал он, подойдя к микрофону и продолжая смеяться — немного натужно и неубедительно.