Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Миклухо-Маклай оказался в трудном положении: откровенно рассказать об особенностях задуманной им колонии значило восстановить против себя высших правительственных сановников и обречь всю затею на неминуемый провал. Поэтому, сообщая 9 августа Гирсу «данные, которые будут иметься в виду при основании русской колонии», ученый тщательно подбирал слова и соблюдал всю возможную осторожность. «Колония, — писал он, — образуется <…> на землях, вполне свободных,т. е. не занятых местными жителями или добровольно уступленных последними. <…> Колония устраивается на частные средствалиц, изъявивших желание переселиться. <…> Поселенцы, сознавая свое единство с Россией, их отечеством, подчиняясь установленному в ней правительству и сохраняя все права русских граждан, пользуются следующими правами, которые должны быть предоставлены им правительством особым "Статутом", именно правами:

самоуправления, самообложения налогамина колониальные нужды, религиозной свободы,<…> составления и введения обязательных постановлений и правил,

касающихся общежития, внутреннего управления и распорядка дел, владения и пользования землею, отношений к туземцам. <…> Колония составляет общину и управляется: старшиною, советом и общим сходом,или общим собранием поселенцев. <…> Как учредитель колонии я приму на себя должность старшины на первые года по основании колонии» [931]. В документе почти ничего не говорилось о производственных отношениях в проектируемой колонии, но в «Набросках правил для желающих поселиться на островах Тихого океана», написанных почти одновременно Миклухо-Маклаем, содержались следующие положения: «Вознаграждение за труд будет соответствовать работе. <…> Ежегодно вся чистая прибыль от эксплуатации островов будет делиться между всеми участниками предприятия соразмерно их положению и труду»

[932]. В этих осторожно сформулированных текстах все же достаточно отчетливо проступало намерение ученого создать общину вольных поселенцев с распределением материальных благ в соответствии с количеством и качеством труда и демократическим самоуправлением, при котором в колонии не осталось бы места для начальствующего лица, назначенного правительством. Отвечая на вопросы, Миклухо-Маклай сообщил Гирсу, что «для успешного выполнения предприятия» он предпочитает сообщить название острова или группы островрв «при личном свидании» [933].

Разъяснения, представленные ученым, едва ли удовлетворили Гирса и его окружение. По совету Гирса Александр III решил учредить Особый комитет для рассмотрения предложений Миклухо-Маклая. «Не льстя себя надеждою, чтобы план мой был принят благосклонно» членами этого комитета, ученый попытался перехватить инициативу. 28 сентября он обратился к царю с просьбой немедленно послать военное судно «для занятия мною указанных островов, при котором занятии мне необходимо, по многим причинам, присутствовать непременно лично» [934]

. Александр III приказал заняться этим делом начальнику Главного морского штаба вице-адмиралу Н.М. Чихачеву Однако Гире, не смея открыто перечить царю, предложил увязать вопрос о посылке судна с решениями Особого комитета. Отправка судна была отложена.

«В видах сохранения секретности» заседание Особого комитета было проведено вечером 9 октября на квартире у Гирса, расположенной в здании Главного штаба на Дворцовой площади. Как видно из архивных документов, заседание тщательно готовилось. Его подробная программа и список вопросов, которые предполагалось задать Миклухо-Маклаю, а также копии писем путешественника были заблаговременно разосланы приглашенным сановникам. Не забыли и о том, что теперь называется «дресс-кодом». Чтобы подчеркнуть рабочий, а не парадный характер заседания, в сопроводительных письмах рекомендовалось являться не во фраках и мундирах, а в сюртуках.

Об особой секретности свидетельствует такой факт. Гирсу понадобилось получить соизволение царя на то, чтобы на заседании, помимо утвержденных Александром III представителей министерств, присутствовал допущенный к секретному делопроизводству чиновник МИДа, которому поручалось вести протокол. Мы изложим ход заседания и принятые на нем решения по хранящейся в архиве беловой копии этого протокола («Журнала») [935].

Однако соблюсти секретность все же не удалось: царь разрешил участвовать в заседании «ветерану» МИДа барону Жомини, который, прослышав о создании Особого комитета, попросил включить его в список приглашенных.