Милалика

Возникшая прямо посреди комнаты, едва не «вписавшись» в стол, женщина в традиционных русских одеждах меня не удивляет. Мне комфортно в объятиях Серёжи, а там — хоть трава не расти. Женщина оглядывается по сторонам, видит нас и делает какой-то жест ладонью — не опасный, по моему мнению, — поэтому я не реагирую, а любимый меня просто немного прикрывает собой, ожидая развития событий. Выглядит гостья русской красавицей лет тридцати: русые волосы заплетены в причудливую косу, ярко-синие глаза смотрят внимательно, фигура, насколько я могу судить, классическая.

— Надо же, и обручиться даже успели, — улыбается женщина. — Да по обряду — значит, что-то вам ведомо. Всё проще будет.

Она хлопает в ладоши, стол преображается — появляется самовар, сушки, бублики, пряники, печенье в красивых тарелках, расписанных, по-моему, под хохлому. Мне трудно судить, не разбираюсь я в этом. Затем стол украшается и чашками с блюдцами, мёдом, вареньями разными. Выглядит так, как будто всё из воздуха появляется.

— Зовут меня Марьей, — сообщает нам женщина. — Садитесь, почаёвничаем, я вам начало расскажу, а дальше пойдём, значит.

— Здравствуйте, — вспоминаю я о правилах приличия. — Я… Милалика, — почему я вдруг называюсь именем из снов, не знаю, но мне так хочется. — А это Сергей, мой…

— Жених, — заканчивает за меня Марья. — Что для вашего возраста необычно, но истинная любовь не спрашивает.

— Вы знаете? — удивляюсь я.

— Это видно, — отвечает мне женщина, наливая в чашки душистый чай. — Вы садитесь, а я расскажу вам, где вы оказались и почему путь вам только в школу.

— Очень интересно, — замечает Серёжа.

Некоторое время, впрочем, мы молчим. Я, попивая чай, раздумываю о том, почему назвалась именно Милаликой. Серёжа задумчиво хрустит сушкой, сломав её в кулаке. На самом деле, меня и Смерть же так называла, значит, действительно моё имя. Не аукнулось бы мне это, ну да поздно уже.

— Вы умерли или погибли в мире, где обрели друг друга, — отхлебнув чая из блюдца, произносит Марья. — И оказались здесь. Это — не настоящий мир, а что-то вроде отстойника.

— Вот чувствовала я, что так не бывает! — не выдерживаю я. — А почему он такой злой?

— Видать, враги у тебя есть, — отвечает мне она. — Но вам о подобных мирах ещё расскажут, а сейчас ваш путь — со мной. Попьём чайку и отправимся в Комнату Определения.

— Это ещё что такое? — не понимает Серёжа.

В ответ следует лекция. В школу приходят разные люди, из разных слоёв населения. Задача школы — создать стартовые условия для этих людей, но как их разделить? Ведь может и боярыня, привыкшая к своему уровню жизни, прийти, и крестьянка. И если второй сделать что-то самостоятельно проще, то первая, оказавшись на кухне, в лучшем случае расплачется. А мы все приходим детьми, так что могут быть разные нюансы. Поэтому и существует специальная комната, определяющая соответствие статуса и обеспечивающая набором вещей, аналогичных привычным, инструментами, если нужно, и деньгами. Есть некоторая сумма, выдаваемая всем, но если у кого-то есть деньги своего мира, то идёт хитрый пересчёт.

— Золотой для крестьянина — огромные деньги, а для боярыни — не очень, — объясняет Марья. — Поэтому расчёт ведётся в таком соответствии — статус и насколько большими воспринимаются тобой эти деньги.

Тут я вспоминаю о стодолларовой бумажке у меня в кармане, понимая, что возможность проверить слова Марьи ещё представится. Интересно, а если я скопирую поведение и восприятие царевны из моего сна, что будет? Надо попробовать! Хуже точно не будет, а не сломается ли их комната — интересно, даже очень. Серёжа вцепляется в Марью, грамотно ведя допрос.

— Страна наша зовётся Русью, — отвечает Марья. — Правит у нас царь-батюшка да царица. А вот царевну Несмеяну давно уже никто не видел. Лучшие умы не первый год пытаются вылечить её от постоянного рёва, да всё тщетно. Впрочем, вы это увидите…

Нам рассказывают о том, что в связи с обручением наши статусы равны, а школа должна предоставить нам совместные покои, потому что мы ещё малы, и терема в городе нам не купить и не нанять. Комната Определения сама назначит для нас опекающего, и кто это будет — неизвестно. Тут я интересуюсь системой наказаний, подсознательно ожидая неприятностей.

— В вашем случае это будет проблемой, — вздыхает Марья. — Обычно-то карцер и берёзовая каша, но вы — носители истинной любви, да ещё, насколько я вижу, воины, потому применять к вам боль нельзя.

— То есть неизвестно, — хмыкает Сергей. — Ладно, на месте узнаем.

— Это точно, — киваю я. — И что, вы забираете детей с каким-то даром?

— Дар вне Руси может проявиться только у сироты, — отвечает мне Марья.

Она рассказывает о том, что ведунья — товар штучный, в отличие от защитника. Для того чтобы дар проявился, ребёнок должен быть лишён самого важного — тепла, именно таких детей и выискивают по мирам. А вот «отстойник» — это просто кусочек чего-то привычного, позволяющий усилить и научить базово использовать свои способности.