Миледи и притворщик

Взгляд мой нечаянно упал на запотевшее зеркало. Я машинально провела по нему ладонью и ужаснулась. Ну и чудище: волосы слиплись, на лице следы пустынной грязи. И как только Киниф-адж меня узнал? Что-то сейчас я не слишком похожа на собственную фотографию в альбоме.

– Госпожа, – подошла ко мне юная девушка с грустными глазами, – идём, я помогу тебе очиститься и вернуть былую красоту.

Звучит так, будто я древняя старуха и пришла в салон красоты в надежде, что килограммы косметики и работа визажиста омолодят меня лет на двадцать.

Я послушно последовала за девушкой и уже была готова войти в окутанный туманом бассейн, но она отвела меня совсем в другую сторону – к стене, вдоль которой тянулась исторгающая жар труба.

Меня уложили на мраморную плиту и наказали не двигаться. Уткнувшись щекой о тёплую поверхность, я покрылась мелкими капельками пота и пара, что оседал на коже. Я уже взмолилась, чтобы меня отпустили и дали окунуться в бассейн, но не тут то было. Ко мне подбежали три женщины в годах и в шесть рук обмылили и отмассировали всё тело так, что кожа заскрипела, а кости затрещали. Руки, ноги, спина – сейчас всё отвалится.

– Сестрицы, пожалуйста, хватит, – начала я умолять.

А бойкие женщины и не думали останавливаться. Они принялись втирать в кожу пахучие масла и приговаривать:

– Терпи, госпожа. Это всё для красоты. Хоть ты и северная великанша, и кожа у тебя розовая, но мы из тебя чаровницу сделаем, ты не сомневайся. Господин будет доволен, очень доволен, когда увидит такую прелестницу.

Когда я начала поскуливать от боли, меня наконец отпустили в бассейн. Вода так приятно обволакивала кожу, так расслабляла, что меня потянуло в сон. Но бдительные женщины даже не дали мне прикрыть глаза. Они заставили меня вылезти из бассейна и снова уложили на мраморную плиту. Эти истязательницы принялись за мои волосы. Пока одна омывала, умасливала длинные пряди на голове, две других обмазали мои подмышки пастой с запахом извести. От жгучей боли я была готова бежать в бассейн со всех ног, но тут к моим мучительницам подоспели на подмогу две грузные садистки. Они накрепко придавили меня своими телами к плите, пока другие держали за ноги и обмазывали кожу всё той же пастой. Когда паста коснулась волос на самом потаённом местечке, я уже выла в голос.

– Сестрицы, пощадите!

– Терпи, госпожа, иначе господин будет недоволен и не полюбит тебя.

Какой ещё господин, зачем ему меня любить? У меня уже не осталось сил, чтобы спрашивать.

Когда моё растерзанное тело омыли водой, на нём больше не оказалось волос. Я на всякий случай потянула руки к голове. Нет, там всё на месте, даже лучше, чем прежде – пряди после масел и травянистого отвара стали такими шелковистыми, мягкими…

Наконец меня выпустили из этой пыточной камеры, завернули в простыню и усадили на мягкий низкий диван в соседней комнате, а напротив даже поставили низенький столик с угощениями.

От счастья, что меня больше не будут мучить, я смогла прожевать только одну инжиринку, а потом меня сморил сон. Всё-таки трудный и нервный выдался денёк.

Проснулась я оттого, что кто-то дёргает меня за волосы. А нет, не дёргает, а расчёсывает. Пока одна из прислужниц делала мне причёску, другие понанесли в комнату всевозможных нарядов из лёгких струящихся тканей.

– А где мои брюки с рубашкой? – спросила я, но прислужницы даже не поняли, о чём речь. – Где моя одежда?

– Прачки её стирают, госпожа. А лучше бы выкинули сразу, зачем тебе та рванина. Ты посмотри, какие наряды прислал тебе господин Киниф. Выбирай любой.

Выбор был огромен и в то же время ничтожно мал. Всему виной размеры – слишком разные они у меня и обычных сарпалек. Хорошо, что во дворце живут не только миниатюрные девушки, но ещё и женщины в теле. По ширине плеч и обхвату бёдер их наряды подходили мне идеально, а вот длина оставляла желать лучшего.

В итоге мне помогли натянуть на себя просторные, но коротковатые шаровары, рубаху до середины бедра с пышными рукавами ниже локтя, узкую жилетку, что прикрыла и в то же время выпятила грудь. Из обуви мне подошли лишь мягкие тапочки с загнутыми носками. А ещё мне выдали два платка – один повязали вокруг пояса, другим прикрыли аккуратно причёсанные волосы.

Последним штрихом стал макияж. Не скажу, что мне так же как смуглым сарпалькам идут подведённые чёрной краской глаза, но что-то в этом определённо есть.

– Как ты хороша, госпожа, – нахваливали меня прислужницы. – Всем прекрасна, только наряд простоват. В нём ты на бильбарданскую кухарку или разносчицу похожа. Почему платье не захотела надеть? Вон то, красное? Оно как раз по тебе.

Я ещё раз глянула на это алое безобразие из полупрозрачной, льнущей к коже материи и меня передёрнуло.

– Нет, шаровары с жилеткой тоже хороши. Ну, всё, я готова. Ведите меня обратно к господину Кинифу.

Женщины притихли, как-то странно переглянулись, а потом самая молоденькая из них пискнула:

– Так ведь, когда господин позовёт тебя в опочивальню, тогда к нему и пойдёшь. А без спросу нельзя.

Что?! В опочивальню? К господину Кинифу? Мне?!