Миледи и притворщик

– Ладно, – сдался Леон, поглаживая пса. – Но тогда эти двое полезут вниз первыми. – Тут он указал на Чензира и ещё одного стража. – Кто-то должен проверить склеп, чтобы тебе там точно ничего не угрожало.

Чензир заскрипел зубами, когда я ему перевела эту просьбу, да ещё подкреплённую красноречивыми жестами Леона, но ослушаться он не посмел.

Сначала страж вытянул верёвку, чтобы привязать к ней мешок с телом сатрапа и опустить его вниз к Шанти. Вслед за мешком последовала очередь факелов и моего штатива. А потом друг за другом вниз опустились стражи и я.

Глаза не сразу привыкли к полумраку, но через полминуты я уже ясно видела и коридор, и освещённую факелами комнатку, в которую он ведёт, и тени моих спутников на пёстрой стене.

Когда я вошла в помещение, в глаза бросилась чёрная фигура с блестящими глазами и крыльями. Я невольно шарахнулась назад, но через миг поняла, что это и есть статуя, о которой говорил Шанти.

Передо мной в полный рост стояла та самая крылатая женщина с птичьими лапами. Меретис, кажется. Серая и блестящая. Я невольно дотронулась до изваяния – железо, как я и думала. А вот на месте зрачков инкрустированные маленькие камни – это они отразили свет факелов в руках моих спутников, отчего на миг показалось, что передо мной огнеглазый демон.

– Меретис охраняет покой сатрапа даже здесь, – сказал мне Шанти.

Теперь я заметила, что мешок с телом отныне покоился у ног статуи. Выглядело это странно, ведь в руках богини была пика и сабля. Смотрелось так, будто это она занесла орудия над мёртвым сатрапом и обезглавила его.

– Шанти, ты точно уверен, что сатрап должен покоиться там?

– Так нарисовано на стене, – ответил он, указав себе за спину.

Я глянула на протяжённую фреску, где золочённая богиня накрыла своими крыльями словно плащом сидящего у её ног чёрного человечка. Оба они смотрели на колосящиеся поля, заросли камыша у реки и стада зверей. Если верить фреске, то когда-то давно в Ненасытной сатрапии жили лошади с длинными шеями, огромные водяные свиньи и даже ушастые холхуты без шерсти. Так, а это что такое в углу? Кажется, в верхнем углу запечатлена гора с красными склонами. А над горой в облаках парит замок.

– Здесь нарисовано путешествие души через Поля Блаженных к Небесному Дворцу на горе Фум. – объяснил Шанти.

– А где же тогда огненные врата и их стражи?

– Их здесь нет. Художник ведь разрисовывал стену ещё до падения Ненасытной сатрапии. А боги вышли из дворца и спустились с горы и разверзли огненные врата в наш мир только в день, когда решили погубить ненасытных.

– Точно. Я и забыла.

Мне уже не терпелось заснять фреску с горой, но Шанти заставил меня обратить внимание и на боковые стены. А там, на фресках играли красками развевающиеся платья танцовщиц, вино лилось рекой за длинными столами. А ещё там были массовые казни сброшенных в реку женщин, великие стройки и вереницы измождённых мужчин. Славное при сатрапе было времечко, всем кроме вельмож на пиру пришлось несладко. Теперь понятно, за какие прегрешения сатрапу непременно нужно было отсечь голову по истечении семилетнего срока правления. Всё-таки, есть что-то глубоко прагматичное в этом обычае.

Я принялась за работу: заставила стражей и Шанти стоять с факелами так, чтобы получить максимальное освещение тёмной коморки, а сама заменила стандартную кассету на плёнку с высокой светочувствительностью, разложила штатив, поставила камеру, протиснулась между мужчинами и начала съёмку.

– Эмеран, – послышался за спиной голос Шанти, – а на твоей фотографии отпечатается вся стена, или только половина?

Странный вопрос от человека, который боится камеры и считает, что она похищает человеческие души.

– На моём снимке отпечатается её косоугольная проекция, – решила поумничать я, ибо ужасно не люблю, когда кто-то лезет в мою работу с советами и замечаниями.

– Так ты не станешь снимать все рисунки до единого? В подробностях. Чтобы все фигурки на них попали.

– И зачем мне это нужно?

– Я думал, тебе интересно, каким был древний Сарпаль и ненасытные сатрапы.

Интересно, но не настолько, чтобы тратить плёнку на скрупулёзную съёмку всех стен погребальной камеры. Я же не археолог, я немного другим занимаюсь. Хотя… а вдруг среди моих будущих читателей отыщется какой-нибудь историк, которому будет неимоверно важно изучить настенную живопись древних сарпальцев? Ладно, сделаю несколько подробных снимков фресок, вдруг они и вправду кому-нибудь пригодятся.

И я решила заснять полностью боковую фреску с жизнеописанием мёртвого сатрапа. Я даже успела сделать пару кадров, как по левую руку от меня послышался дрожащий голос молодого стража:

– Крылатая богиня смотрит на нас.

Пришлось мне обернуться, чтобы вслед за ним взглянуть на статую. Глаза её и вправду пугающе поблёскивали в полумгле.

– Не свети на неё факелом, и она не будет на тебя смотреть, -авторитетно заявила я и повернулась обратно к камере.

Внезапно сверху раздался оглушительный грохот и взволнованный лай. Не обращая внимания на странную статую, Шанти тут же вышел в коридор и что-то крикнул наверх Леону. И тот ему ответил.