Миледи и притворщик

Ещё раз глянув на приближающиеся лодки старосарпальцев, мы поспешили покинуть пляж и направиться в сторону набережной и первой попавшейся улицы.

От увиденного сжималось сердце и стыла кровь в жилах: разрушенные каменные дома, заваленные кирпичом и штукатуркой переулки, опрокинутые шпили поперёк дороги, тела под окровавленными простынями, что рядами лежали у осыпающихся стен. Впереди показалась посеревшая от пыли площадь и гигантские обломки мраморных рук и ног перед руинами высокого храма с зияющими дырами вместо витражей.

Именно там нам впервые встретились люди. Измазанные сажей и разводами крови, облачённые в покрытую грязью парчу и рваные шелка, с золотом и изумрудами на шеях и руках, они взирали на нас пустыми глазами и молчали, молчали в гнетущей, наводящей ужас тишине.

Советник со знанием дела повёл нас вслед за собой по соседней, примыкающей к площади улице, такой же разбитой, грязной и заваленной трупами. Люди, больше похожие на тени, безмолвно следовали за нами, и с каждым пройденным домом их становилось всё больше и больше. Обездоленные то и дело присоединялись к нашей делегации на каждом шагу. Они не говорили ни слова, и только монотонный гулкий шёпот раздавался за нашими спинами. Женщины, мужчины, дети, старики – все они не сводили с нас глаз, и теперь в этих глазах читалась безмолвная мольба и даже надежда.

Впереди показалось красное зарево. За поворотом нас ждала улочка, что спускалась вниз и вела прямиком к лавовой реке. Даже наверху нельзя было не почувствовать исходящий от неё жар и запах тухлых яиц. Пришлось отступить и вернуться на соседнюю улицу, вот только толпа, что тянулась за нами от самой площади, не думала расходиться и освобождать нам путь назад.

– Ты всё же пришёл к нам, – выступив вперёд, обратился к Стиану мужчина в некогда сияющим белизной одеянии и с покрытой сажей золотой пластиной на груди, где отчётливо угадывались очертания леопардов, что держат над головами солнечный диск.

Кто же это? Представитель династии Сарпов? Вельможа, приближенный к покойному царю? Жрец верховного культа?

– Твои четыре перста выдают в тебе предречённого царя, – продолжил он, – а глаза цвета моря говорят, что ты пришёл из колыбели нашего царства, где тебя прозвали Вернувшимся Сарпом.

– Прости, но я не Сарп, – как можно мягче произнёс Стиан.

– Но люди в Шамфаре нарекли тебя истинным наследником Великого Сарпа. Ты получил его трон и его печать, а взамен вернул людям старый закон, которого они ждали и на который уповают.

– Я принял эту печать, чтобы вернуть мою жену, а вовсе не закон. И глаза мои должны сказать тебе, что я даже не истинный сарпалец. Мои помыслы далеки от честолюбия и жажды справедливости. Я долгие годы пытался казаться в этом краю своим, но так и остался чужаком. Всё, чего я хотел, так это увидеть воочию ваш замечательный город и царский дворец.

– Вот же он, смотри, – махнул сановник в сторону лавовой реки, вернее, на растрескавшийся холм из которого эта лава и вытекала, – Видишь эту пропасть, полную огня? Там на дне теперь и покоится царский дворец, вместе со всеми его сокровищами, тайнами и наложницами покойного царя Фархан.

От его слов у меня кровь застыла в жилах. Все те сотни наложниц провалились под землю в кипящую лаву? И их дети? И слуги? И стражи? О боги, какая ужасная участь. За что она всем этим людям? А горожанам, которые потеряли свои дома и жизни? А всем этим бедолагам, что стоят перед нами? Воистину, стихия не знает жалости, и карает всякого, кто встал на её пути.