Миледи трех миров

Посланцы склонили головы и ждали моего ответа, а я с интересом рассматривала их наряды, на которых присутствовали все цвета радуги, множась в различных бантиках и блестках. После столь конфузной встречи и лицезрения всей палитры красок на их одеждах, моя великолепная речь куда — то подевалась, поэтому я не стала мудрствовать, а просто — просто…

— Во — первых, стучать надо! — я сплюнула на землю остатки травы. — Мало ли чем девушка одна может заниматься. Может, я тут нудистский пляж устроила! Солнце — жара, вода опять же рядом… А вы без предупреждения. Ай — ай — ай. Взрослые же люди! — пеняла я. Не знаю, что на меня нашло, но понесло конкретно и не туда куда следует. Но, я откровенно разозлилась: и на нана, что обломал мне сюрприз и приводит гостей без приглашения (у меня и угощения — то нет — сварить не успела.), и на этих бравых ребятушек, что припёрлись нежданно — негаданно, да еще морды корчат, мол женского зада ни разу не видали. — А во — вторых… — я немного смягчила свой тон. — Привет, тоже рада вас видеть. — это во — вторых я произнесла так, что ложного мнения по — поводу моей несказанной радости ни у кого не возникло.

Выдав все это, я задумчиво уставилась на котелок. Готовить или не готовить? Позавтракать по идее надо. Но эти сланцы наверняка отведут меня сейчас к своему Пудре — Полундре, а тот, в свою очередь, сытно накормит, если конечно у них сейчас не пост. Только вот чем первым он меня кормить будет — байками об их многострадальной жизни или едой?

— Вкусно пахнет. — вывел меня из задумчивости голос нана, который подошел к котелку и понюхал мое варево. — Что это?

— Компот местного колорита. Угощайся! — "Мило" предложила я, делая широкий жест, и принялась яростно запихивать вермишель с тушенкой обратно в рюкзак.

Видя мое непримиримое настроение Фар тяжело вздохнул, и начал помогать собирать пожитки. Когда все было собрано, а костер потушен, я обратилась к двум изваяниям, маячившим рядом и молчавшим все это время.

— Я с огромным удовольствием принимаю ваше приглашение посетить здешнее правительство и, почитая благородство и гостеприимство этого мира, буду рада разделить с вами завтрако — обедо — ужин. — бравенько так оповестила их, нагло намекнув на своё полуголодное существование.

Даже, привыкший, более менее ко мне нан, обалдел от такого наглого напора, что там говорить о местных братках! Но, вероятно, они не зря ели свой хлеб. Быстренько подобравшись и придя в себя, они произнесли небольшую речь, выразившую их безмерную радость от моего согласия, что — то там сделали и вот мы уже стоим на дорожке в нескольких шагах от дверей их "Дома съездов" (если бы нас переместили прямо к столу, то я бы нисколько не обиделась).

Домик впечатлял своими размерами, вычурностью и тем же разноцветьем, что и в одеждах послов. М — дя, мода здесь, судя по всему, не знает преград — никаких. "Встречающие лица" еще раз поклонились и отошли в мир иной. В смысле исчезли. То ли докладывать понеслись, то ли по своим каким делам. Правильно, кому охота с одичавшей бабой связываться? Вон и Фар на меня подозрительно косится. А я уже белая и пушистая — подобрела в преддверии сытной кормежки. Нет, вы только не подумайте, что я прожора там какая — то. Просто вчерашний ужин был очень скромен (я так полагаю, состоял он из местного воробья). А завтрак… Ну, вы сами знаете. А кушать — то хочется. Я — молодой растущий организм и мне требуется полноценное питание! Даешь каждому по его аппетиту! Поэтому поправив на плече рюкзак, приняв величественную осанку и громко воскликнув:

— Промедление голодной смерти подобно! Вперед к щедрым дарам достопочтимого Полундры! — я бодренько зашагала к дверям.

Уже на подходе стала выискивать глазами звонок, который сообщил бы о нашем появлении. Звонка не оказалось. Зато, стоило нам подойти к лестнице, двери сами отворились и на пороге нас встретил маленький (мне по плечо), пухленький (шире меня раза в два) мужичек. Одет он был… Петухи и то скромнее смотрятся в своем оперении. Такой жуткий компот из цветов, оттенков и рюш, что просто дух захватывало, а на глаза просились темные очки (чтобы в них не рябило). То, что он далеко заткнул за пояс и послов и свой домик, и дураку было понятно.

Мужичек тут же начал витиеватую и возвышенную приветственную речь (надоело, если бы я не хотела есть, то наверняка бы захотела спать), а я размышляла, как бы перевести тему разговора на завтрак. Хвала богам, его речь была довольно короткой и, закончив ее, пухличек пригласил нас пройти за ним.

«У порога принимает! Где его хорошим манерам учили?! И учили ли вообще?».

— Кто это? — поинтересовалась я у Фара, как только милый пестрый колобок отошел от нас на некоторое расстояние.

— Милундр — родной брат правителя. Которого, кстати, зовут не Полундра, а Пуд — рун — дра. — проговорил он по слогам. — Назови его пару раз по имени правильно и он — твой друг.

— А что его имя труднопроизносимое первый раз не только для меня?