Милюков

К этому времени военные действия между Болгарией и Турцией были прекращены. Согласно заключенному в конце марта перемирию, разграничение между двумя армиями проходило по линии Мидия — Энос (примерно в 40 километрах от турецкой столицы).

На этот раз в Софии Павел Николаевич застал совсем иное настроение. Ему, хорошо знакомому со всеми сложностями балканской ситуации, казались весьма опасными шапкозакидательские разговоры, которые велись болгарской элитой полушутя, но явно с серьезными намерениями. «Военная партия» распространяла слухи, что Фердинанд уже приказал подготовить белого коня для торжественного въезда в Константинополь. При этом русофилы добавляли, что, получив ключи от города, он немедленно передаст их русскому царю.

Насколько эти слухи были недостоверными и злонамеренными, выяснилось уже через несколько дней, когда Милюков получил приглашение к Фердинанду. На этот раз аудиенция состоялась во дворце и была обставлена с официальной пышностью. Болгарский владыка начал разговор фразой: «Я знаю, что ваш царь меня ненавидит. Но почему?» Милюков оказался в весьма неловком положении. Как оппозиционеру ему следовало бы критиковать российскую политику на Балканах, но как русский патриот он предпочел избрать дипломатичный ход — стал возражать Фердинанду, успев сказать только, что у русского царя нет предвзятого мнения. Фердинанд перебил собеседника и произнес явно заранее продуманную речь, в которой пытался представить себя русофилом. Милюкову запомнились слова: «Да, я знаю, меня подозревают, считают иностранцем. Но я люблю этот народ — хороший, честный народ. Я хочу слиться с ним. А народ помнит и любит Россию. Я воспитываю сына в православии и в знании русского языка»^{455}

.

Встреча завершилась курьезом, свидетельствовавшим, что болгарский монарх совершенно не представлял себе положение оппозиции в России. Он обратился к Милюкову с просьбой убедить Николая II уступить Болгарии город Родосто (по-турецки Текирдаг) на Мраморном море — важный стратегический пункт на подступах к турецкой столице. Милюков чуть не расхохотался, поняв, что Фердинанд считает кадетов «оппозицией его величества», подобной оппозиции в самой Болгарии или в Великобритании, партией, которая может в любой момент образовать свой кабинет, а в собеседнике видел потенциального главу правительства России, с чем и был связан его торжественный прием.

Хотя Милюков прореагировал на эту просьбу лишь вежливым молчанием, вечером того же дня к нему в гостиницу явился один из болгарских министров, повторивший ее, теперь уже от имени правительства. Как на этот раз прореагировал оппозиционер, «близкий к императору», неизвестно — сам он об этом ничего не пишет. Скорее всего, он опять отделался молчанием или в крайнем случае общими фразами. Никаких просьб императору он, разумеется, не передавал.

Милюков побывал в Салониках, где встретился с наследником сербского престола Александром Карагеоргиевичем, командовавшим оккупировавшей город Первой сербской армией. Именно к династии Карагеоргиевичей благоволила в это время официальная Россия, что проявилось, в частности, в 1913 году в награждении Александра орденом Андрея Первозванного. Привлечь Милюкова к поддержке сербских претензий на Македонию Александру не удалось, но эта встреча стала еще одним свидетельством того, что кадетского руководителя считали, по крайней мере в Восточной Европе, весьма влиятельным политиком.

Милюков возвратился в Петербург, не думая, что через несколько месяцев снова окажется на Балканах. Он вспоминал, что в этот, седьмой и последний, раз приехал туда не как историк, политик и наблюдатель, а как «судья». Во взрывном регионе одно за другим происходили бурные события. После недолгого перемирия между Балканским союзом и Турцией военные действия возобновились, и болгарская армия продолжила осаду Константинополя. Туркам пришлось просить мира при посредничестве великих держав. 30 мая 1913 года в Лондоне был подписан мирный договор, по которому Османская империя передавала странам Балканского союза почти все свои европейские владения, кроме столицы и ее окрестностей (статус Албании предполагалось решить позже), в Париже созывалась конференция для урегулирования экономических последствий войны, намечалось заключение ряда договоров по конкретным вопросам — об обмене военнопленными, о торговле и др.

Роковую роль сыграло положение, что страны Балканского союза должны были сами, без иностранного посредничества, поделить завоеванные территории. Но противоречия между союзниками были таковы, что разрешить их мирным путем не удалось. Хотя взаимные претензии предъявляли все страны союза, Сербию, Грецию и Черногорию объединило общее негодование по поводу стремления Болгарии включить в свой состав Македонию и Фракию. Был подписан тайный договор, предусматривавший раздел Македонии между Грецией и Сербией.