Милюков

О том, как свободно (даже во многих случаях без консультаций с эмигрантскими организациями, когда речь шла об известных личностях) российские дипломаты предоставляли визы на въезд в страну политэмигрантам, свидетельствует пример Л. Д. Троцкого. Прибыв за несколько месяцев до этого в США после изгнания из Франции, он 25 марта 1917 года посетил российское генеральное консульство в Нью-Йорке, где с удовлетворением убедился, что на стене уже нет портрета царя. «После неизбежных проволочек и препирательств»^{623} он в тот же день получил документы, необходимые для возвращения в Россию, то есть имперские чиновники, перешедшие на сторону новой власти, никаких препон ему не ставили. В этом была немалая заслуга Милюкова. Американская администрация предоставила возвращавшимся разрешение на выезд. В общей суматохе консульство Великобритании, явно не проконсультировавшись с начальством, выдало транзитные документы (вскоре его решение было аннулировано). 27 марта Троцкий с семьей и несколькими товарищами отплыл на норвежском пароходе на родину. Правда, в канадском порту Галифакс всю эту группу сняли с корабля и задержали «впредь до выяснения обстоятельств». В Петроград была немедленно направлена телеграмма протеста.

Милюков, видевший в Троцком одного из главных политических противников, занял двойственную позицию. С одной стороны, он хорошо помнил прошлые столкновения и прекрасно понимал, какое беспокойство может доставить неугомонный социал-демократический демагог. С другой стороны, он считал необходимым демонстрировать на международной арене суверенность новой России, включая дипломатическую защиту ее граждан, и должен был придерживаться собственных принципов и давать подчиненным соответствующие указания.

Бьюкенен вспоминал, что, по его сведениям, Троцкий и другие политические беженцы были задержаны в Галифаксе «впредь до выяснения намерений Временного правительства в отношении их… до тех пор, пока Временное правительство не даст на их счет четких указаний». Английский посол немедленно поставил Милюкова в известность об аресте Троцкого и его спутников, а 8 апреля передал своему правительству просьбу российского министра об их освобождении, одновременно информируя, что пытался переубедить Милюкова: «Я сообщил ему, что сожалею об этом решении, так как опасаюсь, что возвращение этих людей значительно усилит политическую нестабильность и создаст серьезные затруднения для правительства». Милюков поначалу настаивал, о чем по неофициальным каналам узнали петроградские социал-демократы^{624}

. Однако через несколько дней он отозвал свою просьбу. «Это означает, что за их задержание до 21 апреля несет ответственность Временное правительство», — пояснил Бьюкенен и потребовал от Милюкова заявление, что Великобритания не отказывала в транзитных визах никому из получивших в российском консульстве разрешение на въезд. Милюков ответил согласием^{625}.

Тем временем Ленин и другие большевики, которые видели в Троцком соратника, развернули энергичную кампанию протеста. В конце концов вмешательство Петроградского совета вынудило Милюкова вновь изменить решение. На запрос Исполкома Совета он ответил, фактически повторив слова Бьюкенена: «Британское правительство никогда не отказывало в предоставлении паспортов кому-либо из русских политических эмигрантов, чье возвращение в Россию запрашивало российское посольство или консульство. Ни одному из русских эмигрантов не было отказано в визе на основании его политических убеждений. Случаи отказа в визах были связаны не с политическими соображениями, а [с] трудностями транспортировки по морю в связи с германской подводной войной»^{626}.

Милюков обратился к англичанам с просьбой об освобождении группы Троцкого и предоставлении ей возможности беспрепятственно следовать в Петроград. Если продолжать задерживать Троцкого и его спутников, полагал он, об этом станет известно радикалам в России и правительство всё равно будет вынуждено разрешить им въезд^{627}

. В результате 20 апреля они получили разрешение следовать дальше и 4 мая прибыли в Петроград.

Вообще без каких-либо препятствий возвратилась через территорию Германии группа Ленина — в экстерриториальном вагоне (он не был «пломбированным», как твердила пресса, но пассажирам не разрешалось выходить на остановках). С учетом того, что Ленин был хорошо известен как лидер большевиков, Милюков решил подстраховаться — поставил вопрос о его допуске в Россию перед коллегами по правительству, высказав соображение, что сам факт проезда через территорию враждебной страны с разрешения ее властей скомпрометирует Ленина и чуть ли не выведет его из первых рядов политической борьбы^{628}.