Миллион в лохмотьях

– Миром правят те, кто сильнее! – возразил Вовка и вопросительно поглядел на Муханова.

– Тот, у кого есть деньги, – хмыкнула Надя, – всегда сможет заплатить и нейтрализовать этого твоего сильного. Он может нанять десять других сильных, и они справятся с одним.

– Это только видимость, – резко, в своей пренебрежительной манере бросил Муханов. – Богатый думает, что он всех купил, что ему все подчиняются. А сколько было в истории таких самоуверенных и зажравшихся? Пока сильному выгодно, он делает вид, что послушен, выполняет волю богатого. Но когда ему надо, он свернет голову любому и встанет сам у руля жизни. Все дело в своевременности, в необходимости, в наличии желания. Эх вы, дети! Сколько было революций и восстаний по всему миру. По истории проходили же, должны помнить. Только не отложилось у вас в головах. И богатые никакими деньгами не могли удержаться у власти, когда приходили сильные и все устраивали по-своему.

– Богатый может все, если он умен, – попыталась возразить Надежда. – И потом, все равно же миром правят богатые, а не сильные.

– Детка, это только видимость, – засмеялся Муханов. – Богатые думают, что они всех в руках держат. А сильным просто так удобнее. Не надо забивать себе голову административными вопросами, вопросами распределения, обороны, здравоохранения. Пусть сытенькие и богатенькие тужатся, все это устраивают. А сильные берут свое, когда им надо, и разрешения не спрашивают.

Порошин с чувством превосходства глянул на девушку. Вот видишь, я все-таки был прав.

А Муханову было уже мало того, что его друзья согласились с ним, просто потому, что им показались убедительными его слова. Или ему уже захотелось самому править миром. Хотя бы тем миром, до которого он мог дотянуться, который был вокруг, который он строил сам. И чтобы его друзья, смотревшие ему буквально в рот, с уважением и подобострастием таращились на него. Ведь жесткость – признак силы, признак воли, она ставит человека выше других, возносит над другими.

– Видели? – кивнул он головой в сторону узкой аллеи, уходившей к пожарной емкости среди пышного кустарника.

– А что там? – оживился Порошин, который только и искал способа подняться в глазах Муханова, стать ему ровней. Или хотя бы его правой рукой.

– А там бомжара на лавке разлегся. Отравляет экологию своим видом, запахом и просто одним своим существованием. Разве место среди нас таким ничтожествам?

И вся троица свернула на боковую аллею, освещенную только низкими фонарями, расположенными за несколькими лавками. Мужчина в старом, не по росту спортивном костюме и резиновых ботах, заросший неопрятной бородой, лежал на лавке, укрывшись какой-то тряпкой, похожей на рваную скатерть, рука свесилась до самой земли и чуть касалась пальцами пустой бутылки из-под пива. Щиколотки, видневшиеся из штанин, был черными от грязи. По опухшему лицу даже не определить возраст бродяги. Может быть 30, а может и 60. Порошину было все равно, сколько лет этому человеку, а Надя подумала, что все же это не старик. Старик в таких условиях уже давно бы умер от чего-нибудь. Да и жалко трогать старика. Хотя… почему жалко? С какой это стати?

– Э-э, ты! Чмо! – с силой толкнул бомжа ногой в бок Леха.

Спящий поперхнулся, закашлялся, потом поднял голову и начал материться невнятным хриплым голосом. Он даже попытался нашарить под лавкой бутылку, чтобы запустить в обидчиков, но потерял равновесие и рухнул на землю. Володя Порошин и Надя Чихачева смеялись громче Муханова, они старались показать, что одобряют его поступок, разделяют его образ мыслей. Порошин бросился было вперед, чтобы пнуть бомжа как следует ногой, но Лешка поймал его за руку и потянул назад.

– Вставай! – приказал он бродяге. – Вставай, убогий!

– Да ты сам… – Кашляя и постанывая, бомж начал подниматься сначала на колени, потом, опираясь на лавку, встал на ноги. – Да ты сам, сопляк… Поймаю – знаешь, что с тобой сделаю…

Но Муханов не стал слушать, он только брезгливо сплюнул под ноги и со словами «руки об тебя марать» снова ударил мужчину ногой в живот. Бомж захрипел и согнулся пополам. Лешка изловчился и красивым ударом ботинка в лицо опрокинул несчастного на лавку. Бродяга упал как-то неловко, одним боком, на край лавки.

– Мразь всякая в чистом парке, – проворчал Муханов. – Еще раз увижу тебя здесь – убью. Спи в мусорном баке. Там твое место. Ну-ка, пните его по разочку, чтобы жизнь медом не казалась. – И он выразительно посмотрел на друзей.

Первым рванулся выполнять повеление вождя Володька. Он прицелился и удачно ткнул носком ботинка бомжа точно в солнечное сплетение. Но, к его огромному разочарованию, нужного эффекта, как, например, в кино, не получилось. Бомж от удара не согнулся в три погибели, не стал шумно выдыхать и раскрывать рот. Он просто продолжал сползать по лавке на землю. Надя тоже подошла и просто толкнула бродягу ногой в плечо, отчего тот упал, стукнувшись лбом о край бордюрного камня.

– Пошли! – приказал Муханов и первым двинулся к выходу из парка.