Миллион в лохмотьях

…Мертвого бомжа утром нашел дворник. Он вызвал полицию, приехала машина, покрутились, и бомжа просто увезли в морг. Никто даже не стал делать вскрытие, потому что медики были заняты, лишнего времени не было ни у кого… Времени на лишнего человека… Мертвого…

Старший лейтенант Попков очень волновался, и это его удивляло. Не первый год в уголовном розыске, побывал в разных переделках, несколько раз едва не попал под блатной нож, стрелять приходилось на поражение в вооруженных преступников. Приходилось даже в рукопашную схватку вступать, потому что стрелять было нельзя. Точнее, стрелять было можно, и за это никто бы оперативника не осудил. Никто из начальства, но не товарищи. Застрелить пьяного мужчину, который приставил нож к горлу своей жене? А как бы ты ей потом смотрел в глаза? И их дочери? Пьяный? С ножом? Но он же им муж и отец, и они с ним живут, понимают, что пьяный – это совсем другой человек, это временно, это болезнь. Нет, ребята, есть у оперативников своя профессиональная этика. И если ты профессионал, то сделаешь все, чтобы не пострадали близкие люди, пусть морально, но все равно не пострадали.

И все же, считая себя уже довольно опытным оперативником, Вадик чувствовал некоторое смущение перед московским полковником. Он не боялся Гурова, не преклонялся перед его авторитетом или высотой его служебного положения. Скорее всего, это была профессиональная гордость – не хотелось «ударить в грязь лицом», хотелось показать, что и здесь, в провинции, опера умеют работать. И когда в самом центре пляжа вдруг завязалась потасовка, Попков весь напрягся. Он знал железное правило – не бросаться в ситуацию очертя голову, надо понять, разобраться. Ты своим поведением можешь сделать только хуже. Твои товарищи не слабаки, возможно, этот спектакль – часть оперативной игры, экспромт. К тому же сразу появился участковый со своими товарищами. Драка мгновенно улеглась, но…

Этого парня Вадик приметил сразу, как только занял свою позицию и как только Гуров и Молчан подошли к берегу. Светловолосый парень в синей рубашке навыпуск суетливо кружился около беседки, а потом полез между двумя кустами вверх по склону. Первая же мысль, которая мелькнула в голове Попкова: Гуров знал что-то еще, у него были и иные цели взять всю эту отдыхающую группу. Значит, надо парня взять любой ценой! А если он на машине? Эта вторая мысль ударила волной адреналина так, что оперативник, больше не сомневаясь, ринулся наперерез убегающему неизвестному.

Они примерно в один и тот же момент оказались на краю парковки. Вадик не знал, какая из машин принадлежит беглецу, но был уверен, что не даст тому возможности сесть за руль. Расстояние между старшим лейтенантом и парнем в синей рубашке было невелико. И беглец тоже все сразу понял, видимо, по глазам Попкова. Он развернулся и бросился к соснам. А там шоссе, а там железная дорога! И Попков припустился за неизвестным, придерживая рукой кобуру с пистолетом на брючном ремне под рубашкой.

Парень оглядывался и метался. Он то лез вверх по склону и мчался между соснами, то снова спускался к берегу, петлял в кустах, падал, обдирая колени. Вадик бежал следом. Он мог бы остановиться и позвонить Молчану, сообщить о преследовании, но это потеря времени. А если парень скроется? Нет, сам, только сам. Вымотать его, он же пил всю ночь… в нем алкоголя больше, чем крови. Попков торопился, он чувствовал, что и у него дыхание сбивается от бега по пересеченной местности. Черт его знает, этого бегуна, а если он в прошлом мастер спорта по легкой атлетике?

Вадик вовремя заметил, что впереди деревья стали реже, стал слышен шум машин на шоссе. А ведь это окраина города, догадался оперативник. Если сейчас его не нагнать, то все напрасно, первая же улица, и он может исчезнуть. А вдруг он знает в этой части все проходные дворы, лазейки, подвалы? Черт! Выход напрашивался только один: обойти беглеца справа! Там склон, он же не полетит на крыльях. Да и незачем ему бежать к дороге. Там, кстати, пост ДПС.

– Да пропади оно все пропадом! – с отчаянием выдохнул Попков и рванул из последних сил вправо.

И тут началось сущее везение. Перепрыгнув через большую канаву, оперативник ухватился за сук невысокой осины, повис на ней, пытаясь найти равновесие, и тут же увидел, что чуть правее вниз уходит узкая, но хорошо накатанная грунтовая дорога. Мягкая, песчаная, почти не закрытая травой. Вадим бросился вниз и побежал по этой найденной дороге вперед. Кажется, что открылось второе дыхание, а может, просто поднялось настроение от мысли, что убегающий парень сейчас путается в густой траве, продирается сквозь кустарник, а опер бежит, как по дорожке стадиона.

В боку кололо неимоверно, даже ломило так, что хотелось согнуться пополам и зажать бок рукой. И дыхания не хватало, и кобура с пистолетом стала какой-то уж очень тяжелой. Попков сообразил, что пистолет лучше вытащить из кобуры и держать в руке. Так и натирать будет меньше, и можно обеими руками во время бега размахивать, как того просит организм.