Миллион за теорему!

– Потому! – повторил Карл, на этот раз с восклицательным знаком. – Потому что это нечестно.

– Что нечестно? Что? – вышел из себя сэр Риган. – Турнир – это сражение, борьба за победу, а в борьбе побеждает сильнейший.

– Или тот, у кого больше денег?

– Не строй из себя идиота. Деньги – это сила, да ещё какая!

– Отец!.. – делает ещё одну попытку Карл. – Я занимаюсь, так? Я не меньше тебя хочу победить. Но только честно! Понимаешь?.. Ты же знаешь, я закончил полуфинал первым! По-честному, без твоей «помощи». А Мартин…

– Ах, честно? – Сэр Риган неприятно усмехается. – Какой ты наивный, сынок. Тебе даже в голову не пришло поинтересоваться, как это так получилось, что сильнейший математик Ньютона вдруг оказался позади семиклассника из лицея. Не говоря уж про того провинциала из тьмутаракани.

– Ты…

Карл вспыхивает, резко поворачивается и выскакивает из комнаты, хлопнув дверью.

Сэр Мелвин Риган морщится. Что за манеры! Вот уж воистину «трудно вырасти королём…».

* * *

С Мартином разговор был жёстким.

– Я всё знаю, – сказал Карл. – Они это подстроили. Тебе подсунули очень сложный вариант, поэтому ты его и завалил.

– Сложный? Да не такой уж и сложный. Обычный.

– Не надо!.. Ты помнишь клятву? Побеждает сильнейший, но только по-честному. Я не могу участвовать в финале, пока не узнаю правду.

– Какую правду? Ты о чём?

Мартин, как всегда, невозмутим.

– Ты что-то не так понял, – говорит он, выслушав сбивчивый рассказ Карла. – Повторяю: мои задачи были не сложнее тех, что мы решали накануне. Ну, чуть-чуть поинтереснее.

– Тогда почему же ты вылетел из финала?

– Так получилось. Жаль, конечно, но будь спокоен: травиться из-за этого я не собираюсь.

Карл смотрит напряжённо, о чём-то думая.

– Ты… Ты это сделал нарочно? Из-за наследства?

– Что?

Мартин недоуменно пожал плечами:

– Ты же знаешь, я в поддавки не играю. А вообще неплохо придумано! А то всем уже поднадоела та розовая версия, с Эммой и несчастной любовью.

Неожиданное поражение знаменитого Краммера в полуфинале всё ещё волновало ньютонцев, и журналисты изощрялись в догадках. Особой популярностью пользовалась душещипательная «история про Золушку». Что тут скажешь? Несчастная любовь, из-за неё можно не только полуфинал завалить. Мартина забрасывали сочувственными посланиями и тонко намекали, что с выбором Золушки он ошибся. Есть в городе и другие, которые… Ну и т. д.

– Тогда почему? – уже тише спросил Карл. – Если твой вариант был не сложнее моего, ты не мог оказаться в хвосте.

– Не мог.

– Но оказался! Они что, подделали результат?!

Мартин крутит пальцем у виска:

– У тебя явное помешательство. Неужели ты веришь, что сэр Риган всесилен? Он, может, и думает, что всё покупается, но турнир – это святое! Никто из академиков не решится на подлог.

Карл вспомнил насмешливое лицо отца.

– Но ведь что-то было?

– Ну, свалял дурака не вовремя!

…Карл слушает и не верит. Хотя это похоже на Мартина. Когда они собирались на первый в их жизни турнир юниоров, Мартин точно так же увлёкся какой-то задачей и опоздал к началу. Но тогда они были мальчишками-десятилетками, и тот турнир не имел особого значения. А сейчас…

– Я быстро решил половину, времени оставалось море. А тут эта задача! Мне показалось, что есть более интересный путь. Стал проверять – и меня понесло куда-то не туда!.. Одним словом, когда спохватился, было поздно. До конца оставалось минут двадцать – двадцать пять секунд на вопрос.

Карл смотрит всё ещё недоверчиво.

– Но почему же тогда отец?..

– Потому что он мне заплатил! Понял? Ну, теперь ты доволен?

Чем невероятнее ложь, тем скорее в неё поверят. Карл поверил мгновенно.

– И… сколько он тебе заплатил?

Мартин обречённо вздыхает:

– Ноль-ноль-ноль-ноль. Ты что, шуток не понимаешь? Смотри не хлопнись в обморок!

Внизу раздались голоса. Это вернулись из театра родители. Что-то они сегодня рано…

Карл медленно отмирает и протягивает Мартину руку.

– Ты больше так не шути, хорошо?

Глава 10

Стихи из прабабкиной шкатулки

Бекки сидела в пустой аудитории, уставившись на чертёж в учебнике по геометрии. «Дано»… Что «дано»? Смысл ускользал, и даже условие пришлось перечитывать три раза.

Хлопнула дверь, кто-то пробежал по коридору, за стеной в соседнем классе громко заспорили: «Бу-бу-бу…»

Бекки обхватила голову руками, но это не помогло. Раньше она могла заниматься при любом шуме…

Кажется, об этом предупреждал их Стив. О том, что в математике (как и в поэзии) можно перегореть, сломаться. Стремительный взлёт – и полная тишина!..

Спор в соседней аудитории перешёл в монолог. Голос лектора легко проникал сквозь тонкую стену.

Бекки оторвала руки от ушей, прислушалась.