Миллион за выстрел

Он после секундной паузы протянул ей трубку.

– Две минуты – и отключаешься.

Она едва слышала его.

– Я здесь, Чавез.

– Мне надо знать, где это «здесь», Елена. Ты водишь меня за нос.

Голос его звучал так близко, как будто Чавез был рядом, в нескольких футах от нее, а не на расстоянии в сотни миль. «Он далеко, – сказала она себе. – Он ничего не может тебе сделать. Он ничего не может сделать ни Барри, ни Галену».

– Возвращайся домой, Чавез. Ты нас не найдешь.

– Твой голос дрожит, Елена. Ты боишься, я угадал?

– Я тебя не боюсь.

– Врешь. Я всегда знал, когда ты боялась. Наши схватки тогда становились еще интереснее. Ты ведь боролась не только со мной, но и с собой. И страх победил, помнишь? Я ведь тебя побил.

– Ничего подобного.

– Разумеется, побил.

– Я притворилась, сукин ты сын. А ты настолько самоуверен, что купился.

Молчание.

– Это ложь.

– Нет, это правда. Разве ты не можешь понять, правду или ложь ты слышишь?

– Ах ты, грязная мразь.

– Нет. Ты хотел втоптать меня в грязь и сделать своей шлюхой, но я не позволила. Ты проиграл, Чавез.

Ей казалось, что трубка вибрировала в ее руке.

– Если ты говоришь правду, то тем сильнее мне хочется тебя найти. Выходит, у нас одно дело осталось незаконченным. Мне почти так же хочется схватить тебя, как забрать своего сына. Ты еще не забыла, что значит чувствовать на себе мои руки?

Врезающиеся в запястья веревки, его руки, шарящие по всему телу. Не думать об этом. Забыть.

– Я забыла. И тебе никогда не заполучить Барри.

– Я дам ему другое имя. Дам ему мое имя. Маленький Рико.

– Нет.

– Да. Ведь он мой сын. И я буду говорить ему, что делать, а что нет.

«Подави страх и злость. Они тебе не помощники», – сказала она себе.

– Почему ты захотел поговорить со мной? Ты ведь не думаешь, что я сообщу тебе что-то полезное.

– Хотел услышать твой голос. С ним связаны приятные воспоминания. – Он помолчал. – И тут у меня есть еще кое-кто, жаждущий услышать твой голос. Передаю ему трубку.

– Елена?

О господи! Она закрыла глаза.

– Луис.

– Ты должна сделать, как он велит. – Голос брата дрожал. – Я больше не могу выносить боль. Он говорит, что убьет меня.

– Какое мне дело? Ты меня предал, Луис. Ты рассказал Чавезу про Барри.

– Я не мог больше терпеть. Меня ломало. Нужна была доза. Доминику не следовало мне ничего говорить. Он ведь молчал все эти годы. Зачем он мне рассказал? Я не хотел тебя предавать.

– Но предал. Тебе плевать на меня, на Барри, на Доминика. Тебе бы только наркотик заполучить. – Она моргнула, стряхивая слезы. – Так вот, мне безразлично, что сейчас с тобой случится. Мне надо беспокоиться о тех, кого ты предал Чавезу.

– Тебе не может быть безразлично. – Голос Луиса был полон отчаяния. – Помнишь, когда мы были детьми? Все те хорошие времена… Помоги мне, Елена.

– Отдав моего сына? Ты рехнулся.

– Я ничего не мог с собой поделать. Ты всегда была сильной. Я не выношу боль, Елена. Они будут меня мучить.

– Прости, Луис, – прошептала она. – Я не могу тебе помочь.

– Ты должна…

Голос его пропал, Чавез взял у него трубку.

– Слушай, ты страшная женщина, Елена, – сказал он. – Он такой несчастный. Неужели не пожалеешь его?

– Ты можешь его отпустить. – Она старалась говорить спокойно. – Как ты мог подумать, что я отдам своего сына за человека, который меня предал?

– Я думал, а вдруг. Ты, конечно, необычная женщина, но наверняка у тебя сохранились теплые чувства к брату, с которым ты вместе выросла. Вы делили опасности и радости. Нет, ты наверняка к нему небезразлична.

– Мне абсолютно на него наплевать.

– Тогда ты не станешь возражать, если я немного с ним поиграю. Вдруг у него есть что-то общее с тобой. Это может занять больше времени, чем ты думаешь, Елена. Я дам ему возможность позвонить, когда увижу, насколько он слаб. – Чавез отключился.

Луис…

Елена сунула телефон Галену:

– Он… дал трубку брату.

– Я понял.

– Он будет его мучить. – Она пыталась сдержаться, не показывать, как дрожат губы. – Мне плевать. Он мне безразличен. Он это заслужил.

– Да.

– Я пыталась снять его с наркотиков. Сделала все, что смогла. Он не слушал. Это не моя вина… – Слезы текли по ее щекам. – Я не могу ничего сделать, Гален. Не могу ему ничем помочь.

– Я знаю. – Он обнял ее. – Тихо, успокойся, я знаю.

– Ничего ты не знаешь. – Она вцепилась в его рубашку. – Я его любила. Думаю, я все еще его люблю. Я не хотела, но он заставил меня вспомнить…

– Что случилось? – нахмурился Доминик, поднимаясь по ступенькам на веранду. – В чем дело, Елена?..

– Луис… – Она оттолкнула Галена и вытерла слезы с лица тыльной стороной ладони. – Луис у Чавеза, Доминик.

Он в ужасе замер.

– Луис?

– Он собирается его пытать. Он любит это делать.

Доминик не сразу оправился от шока.

– Но Луис помог ему. – Он потряс головой, словно это могло помочь думать трезво. – Чавезу это без разницы. Ужасно. Иногда я забываю, насколько он порочен.

– Я не забываю.

– Мы можем его спасти?

– Только уступив Барри. Ты знаешь, я на это не пойду.

– Надо что-то придумать.