Миллионщик

— Ну, а ты что им скажешь, купец?

— Скажу, что не та эта страна, не Беловодье. Хоть три урожая в год снимают местные крестьяне, а все у них отбирают и живут они хуже наших. Боюсь, что пока на моих землях их никто не трогал, а сейчас придет новый князь и тоже их непосильным оброком обложит. Но ведь, государь, это факт – стараются уехать из России старообрядцы, а они ведь русские люди, и так иноверцев полно в империи, нельзя так просто русскими людьми разбрасываться.

Смотрю, царь насупился, недаром в детстве у него прозвище «бульдожка» было, недоволен правдой-маткой. А ну сейчас взашей гнать прикажет – вон, пауза какая повисла.

— Знаю это, купец, и за то, что не побоялся правду сказать – спасибо. Не многие мне правду говорят, стесняются, наверно, – с иронией сказал царь. – Согласен, что русских беречь надо, по мне так все равно кто сколькими перстами крестится и сколько раз «аллилуйю» возглашает. Но вот не дам русских увозить из России, иначе на восточных окраинах одни инородцы будут и казаки не справятся, мало их. Вот хочу пока по Амуру и в Забайкалье разрешить селиться староверам своими деревнями, свой обряд проводить и церкви свои ставить. Вот там и есть наше Беловодье и нечего другого выдумывать, так можешь своим купцам и передать, а указ подпишу через месяц, еще Победоносцева уламывать придется, пока против он. Ну, сегодня против, а завтра пригрожу ему отставкой с поста обер-прокурора Синода – поставит свою подпись. Государственное ведь это дело – переселенцы, и земли пустой у нас полно, защищать ее надо, а то китайцы отберут. Так что никакой Эфиопии или еще чего другого – в России родились, в России пригодятся и умрут здесь же. Да, тебе как князю надо земли дать, только в центре России не могу – все занято. Подумай, где хотел бы иметь свой надел за Уралом или по Амуру?

Тут я услышал похрапывание и увидел, что Черевин спит, сидя на стуле. Мы с царем перенесли его на кушетку. Я снял с Черевина сапоги – генерал был в трогательных полосатых носочках, царь укрыл его старой шинелью, Петя совсем по-детски свернулся калачиком и засопел.

— Скажи-ка, Саша, а что ты мне там понаписал по поводу моего здоровья, чтобы берегся, да и про Аликс чего-то непонятное. Я-то, как видишь, здоров, а Аликс жужжит вокруг Ники, ее тут гессенской мухой прозвали за назойливость, и он от нее без ума, и слушать ничего не будет, сбежит еще с ней.

— Государь, дело в том, что у меня иногда бывают сны, цветные и подробные из тех, видимо, что зовут вещими. Я в них свои изобретения вижу, но бывает, вижу и людей. Вот накануне того как ты меня в Абиссинию послал, видел я пустыню, всадников на верблюдах, казаков с пулеметами и гранатами, которые уничтожают этих всадников. Думал, что это Средняя Азия, а потом еще сон был с негусом эфиопским, тут я и понял, что война в Эфиопии будет и тогда сказал Обручеву, и так и случилось, когда мой отряд прибыл в Эфиопию, война и началась. А по поводу тебя видел, что Мария Федоровна, великий князь Владимир Александрович стоят при твоей кровати и, обращаясь к доктору, а зовут его профессор Захарьин. Владимир Александрович спрашивает: «Император безнадежен?». И тот говорит, что «Да, проживет несколько месяцев». Дело происходит в Крыму, а из разговора следует, что болезнь была после простуды на охоте в Спала. Ольга и Ксения плакали, Ники держался, а у Михаила тоже губы дрожали. Какой год, не ясно, календаря на стене нет, но по возрасту детей можно догадаться, что, где-то от 1893 до 1895. Кстати, Георгия среди них не было, но я знаю, что он уже в Аббас-Тумане, лечится от туберкулеза и я собираюсь в ближайшее время закончить испытания эффективного препарата против этой болезни, надеюсь, что смогу помочь.

— Так ты и про Георгия знаешь, откуда, это же тайна! Иначе ему будет трудно жену себе найти. Все будут говорить, что русский принц немощен… Давай, заканчивай скорее свои лекарства испытывать. А может, врачи мои и так справятся?

— Нет, государь, если Георгия не лечить правильно, он умрет и довольно быстро, лет через восемь. Для начала его нужно перевести из сырого Аббас-Тумана в теплый и сухой климат, лучше в Ялту. И показать его специалистам из Военно-медицинской академии, у них сейчас самый большой опыт излечения туберкулеза, думаю, что не только в России, но и в мире.

— А с Аликс что, врачи осматривали ее и никаких болезней не нашли!

— Государь, эта болезнь медицине пока не известна, проявляется она несвертываемостью крови, то есть после пореза или ушиба будет очень длительное наружное или, что опаснее, внутреннее кровотечение. Переносят ее матери, а болеют только мальчики, их сыновья, но дочери тоже могут переносить эту болезнь, не болея сами. Поэтому Аликс внешне здорова, а сын ее будет болен.

— Хорошо, я дам поручение нашим дипломатам тайно изучить родословную Гессенского дома, были ли такие случаи. А долго ли живут дети с такой болезнью, мальчики то есть, хотя если болезнь поселится в роду Романовых, род обречен.