Миллионщик

Аглая, так звали новую компаньонку-учительницу русского языка для Маши, в свое время, собиралась «идти в народ» и даже закончила курсы учителей народных трехклассных школ, но отношение крестьян к пропагандистам «Народной воли», даже умеренного толка, заставило ее уехать из деревни. После этого она порвала с народниками, разочаровавшись в их теориях о крестьянской революции и, слава богу, избежала тем самым, надзора полиции. В Москве неудавшаяся народница меняла места гувернантки и домашней учительницы русской словесности, но как-то без толку, долго не задерживаясь на одном месте. Тем не менее, Маша выбрала именно ее из трех предложенных кандидатур и Аглая поселилась у нас. Горничная была приходящая, как и кухарка и доводилась ей племянницей, но претензий к ее работе, по крайней мере, пока, у меня не было. Дворецкий дал мне посмотреть записи трат, он только раз истребовал больше чем надо на ремонт и починку крыши после зимы, и то немного. Я попросил его в четверг собрать на обед тех же купцов, что были у меня перед экспедицией и дали около ста тысяч на ее организацию, а также рекомендовали своих людей. Задание я дал еще в понедельник, так что сегодня у меня встреча с именитыми купцами.

Пришли вроде все, но я не увидел самого старого деда, с солдатским Георгием, того что первым двадцать тысяч пожертвовал. Спросил дворецкого, оказывается, помер зимой георгиевский кавалер, царствие ему небесное. Нарядился я скромно: сюртук с петлицами действительного статского и скромным шитьем по обшлагам, с двумя орденами – на шее Анна 1 степени с мечами, ниже – Владимир 3 степени, тоже с мечами. Рассказал про экспедицию, про войну и потери, сказал, что потерял двух охотников по болезни и еще трое драпанули из Джибути на Дальний Восток.

Оказывается, про войну и даже про переговоры о мире, купцы читали в «Неделе», кое-что оттуда перепечатывали и москвичи, причем была и ругательная статейка, судя по всему, информацию дал один из освобожденных и затем комиссованных пленных артиллеристов, который оказался родом из Москвы. По его словам выходило, что я бросил половину отряда в Джибути, а сам ушел с казаками, дальше описывались страдания от жажды, неудачный набег на форт Мэкеле, причем журналист приписал неудачу мне, а не Лаврентьеву (надо будет дать опровержение, хотя, черт с ним, прошло уже почти полгода). Объяснил что и как, сказал, что московский журналист не разобрался, кто руководил неудачным набегом, в результате которого погибли и были взяты в плен русские люди.

Потом мне задали главный вопрос о том, нашел ли я Беловодье? Ответил, что более двух десятков человек поселились на реке возле леса и распахали землю (собственно, им распахали землю), построили деревню и церковь старого обряда, двое даже женились на местных. Собирают по 2–3 урожая, обзавелись скотом и не захотели уезжать, когда я прислал за ними.

— Вот, написали письмо, что им живется хорошо и всем они довольны, – и я зачитал письмо Павлова, добавив, что он староста деревни.

— Так что же, Александр Павлович, видать там земля обетованная?! – спросил кто-то из купцов. – Так переселяться ли в Эфиопию эту людям старой веры или как?

Я ответил, что мог ручаться, за то, что никто не обидит переселенцев до тех пор, пока правил тамошним краем, потом мне дали еще одну губернию и я уехал туда. Там война и закончилась, а после стал я негусу не нужен и собирался уезжать, написал тогда переселенцам, но они уезжать отказались, тогда послал им три дворянские грамоты, на что имел право, так как получил княжеский титул, который мне подтвердил и наш государь император. Что теперь будет у поселенцев с новым правителем тех мест, и как он отнесется к русским, не знаю, но попросил нового русского посла полковника Артамонова присмотреть, чтобы никто не обижал русских подданных. Артамонов вот-вот уедет в Эфиопию и мне напишет как живут там наши люди.

— То есть, Александр Палыч, ты боишься, что новый князь может обидеть русских?

— Именно так, господа именитые купцы и промышленники. Власть там как до царя Петра у нас, закона никакого нет и князь, что хочет, то и делает и даже дворянская грамота может не защитить. Вот и меня негус по существу, выгнал, и денег всех за службу не заплатил, хотя обещался. Так что закона там нет, кто сильный, тот и прав, поэтому не советую туда ехать.

А вообще, был у меня неделю назад разговор с царем, рассказал я про нужды людей старой веры. Так царь вскоре, в этом месяце, наверно, издаст указ, что можно исповедующим старый обряд селиться своими селами и церкви ставить, в коих служить по старым книгам и старым обрядам. Для начала это будет Дальний Восток, на нашем берегу реки Амур, там уже есть казачьи станицы, но русских людей мало, земли можно будет взять много, десятки десятин, распахать и хлеб сеять. Там теплее, чем у нас в Москве и не так жарко как в Абиссинии. В Амуре много рыбы, а в лесу – зверья.