Миллиорк

В драмах Зданевича дан кинематограф перпендикуляров – ежеминутно встает и падает:

В «Янко» частокол-разбойников, косая блоха и распяленный Янко, испускающий мало «фью».

В пьесе «Асел напрокат» вертикальные женихи с невестой (Зохной) и горизонтальный осел. К концу все ложатся в слезах наземь.

В третьей дра (!) «Остров Пасхи» беспрерывные смерть и воскрешение из пяти лиц, эффект выщербленного забора и спортивная комбинация пяти пальцев в сырное лицо смерти…

Военный вызов«У-у-а ме-гон э-бью».(Крученых)

У-у – глухой рев книзу и затем резкий переход кверху (а) – раскрывшаяся пасть.

«Ом-чу гвут онЗа-бью»

Опять «хлопасть»

Дальше: «гва-гва» – лягушачие трели и квак.

«Са-ссаку» – плюется«Зарья???Качрюк!???!» –

графичность вопросительного знака – кружение в военной пляске («вопросительный крючок» – выражение Пушкина)

Задорный вызов«Чхо-хоа»!увей чипля!злукон! злубон!шашимп!..Фа-зу-зу-зу!..(Крученых)

– шипенье, брызги, чахи, хлопанье лопнувшей камеры на всю Европу

Колючки осколки и брызги.

«Заюская гугулица» – (сравни: юсь, выусить как шерсть, моллюски) – тонкая, как волос блондинки, как математика. Гугулица – дикое у-у гу, – чудище на тонкой плюсне – ножке.

РИСУНКИ СЛОВ: (Терентьева, Крученых, И. Зданевич)

1 Свороченные головы – мочедан (чемодан), шрамное лицо, мрачья физиономия и др.

2 Двухглавые слова – я не ягений, випту исусами (отчаянно пьяный)

3 Сломанное туловище – мыслей (ударение на е), Овделия (исковерк<анное>: офелия)

4 Троичные в брюхе – злостеболь (злость и боль), брендень (бред, дребень, раздробленный день). Вчимдела.

5 Мохнатые слова

– беден, как церковная лектриса (притягивает крысу), пеечка (мягкое, круглое, пенистое), случайка и др.

6 Третья нога – летитот (летит от) во сне на Козерога.

7 Однорельсные – жизь (вместо: жизнь), нра (нравится)

8 Трехрельсные – циркорий (вставная буква р)

9 Свыжатой серединой – сно (вместо сон)

Еще возможны композиции: из разных кривых, лучистая, симультане, пятнистая и пр.

– Легкость (вертикальная фраза) и тяжесть (хржуб).

В заумных словах, освобожденных от груза смысла, наибольшая сила и самостоятельность звука, крайняя легкость (фьят, фьят; мечтаянный пюнь) и крайняя тяжесть (дыр-бул-щыл, хряч сарча Крочо, хо-бо-ро, хружб).

Чередование обычного и заумного языка – самая неожиданная композиция и фактура (наслоение и раздробление звуков) – оркестровая поэзия, все сочетающая

Замауль!..

Азеф-Иуда-Хлебников

(Выпыт)

Превратна судьба творений В. Хлебникова: они при жизни баяча были как посмертные (против его воли): друзья «по дружески» стащили рукописи черновики да и тиснули – получились «Творения, том I», «Затычка», «Дохлая луна» и др. Так впрочем с Хлебниковым и потом поступали… И если не всегда речарь улыбался, зато читатель может радоваться: ему выпало счастье видеть слишком интимное творчество, по которому не прошлась даже рука цензора-автора!

Тут и законченные произведения и уцелевшие клочки и наброски, вплоть до дневников!

Поэт не только обнажен, но даже вывернут и вытряхнут!

Вот его богатое нутро:

Небистели небистелиОзарив красу любвиВ нас стонали любистелиХохотали каждый ин…Ярь, Ярийца, Яроба…Ярюта (божок любви?!)

Легки сверкающие небесные зайцы – смеянцы!

Их нежные милые личикиСменялись вершиной кудрейИз уст их струпилися кличики!«Смотрите, живите бодрей».(«Творения» 24 ст.

Да это они и смеюнчики, смеюневичи, смеюняне, смеянцы!

Уста их сахарно-влажные и голос снегоснежного серебра.

Неловко?

Очень уж сладко?

Но вы вслушайтесь в словотворчество это завершенность великой полосы жизни:

ЛЮБОВНИЦА.Я любистель, я нечистель.Я нелгиня, я богиня,Быть смеянственно голейЗвездный иней, звездный инейБудь, упав на звук, смелей!

И дальше

Красотою люботява и любиня и любитаваЛюбрава, Любер. Любр. ЛюбхоЯ любистель! я негостель!

Да это сущий колдун! Улыбаются светлые глаза и не оторвешься – так и будешь повторять за ним:

Небистели любистелиМизна. Мизнь.Небязь. Небичь.Грехач. Мерда. Морьба. Смердва.

Кажется это ничего не значит.

Вот хорошо, таково чистое колдовство, глухое, незнакомое!

Ведь это как в песне ведьм: