Милочка Мэгги

Милочка Мэгги считала, что ей повезло — она могла зарабатывать несколько долларов, не выходя из дома. Эти деньги она тратила на красивые вещи для ребенка и — иногда — на одежду для себя.

Всякий раз, купив Денни новый чепчик или штанишки на лямках, она брала его в магазин мистера Ван-Клиса, чтобы похвастаться мальчиком.

— Привет, жеребенок, — приветствовал их сигарщик. — Как делишки, а?

— Хорошо.

Потом Ван-Клис расспрашивал про малыша — сколько тот весит, много ли плачет и хорошо ли кушает. Каждый ответ приводил его в изумление. «Сколько-сколько он весит? О боже!» «Никогда не плачет и кушает все подряд? Боже! Чудо, а не мальчик! Просто чудо!»

— А вы не скучаете по школе, мисс Мэгги?

— Скучаю. По сестрам и девочкам. Но вот по домашним заданиям точно не скучаю.

На первый день рождения Ван-Клис подарил Денни голубую свечку. («Это на случай, если вы испечете ему торт, мисс Мэгги».) На второй день рождения он подарил ему две свечки, и с тех пор это стало у них традицией.

Однажды Милочка Мэгги, благодаря табачника за подарок, воскликнула:

— Ах, мистер Ван-Клис, вам нужно стать Денни крестным!

— Я бы не смог, мисс Мэгги. Я не католик.

— Но вы же каждое воскресенье ходите к мессе. Ну или раньше ходили.

— Я хожу в католическую церковь, потому что до нее добираться ближе, чем до моей. Но я не католик.

— Понятно, — ответила Мэгги.

Но на самом деле она ничего не поняла.

Глава девятнадцатая

У мистера Ван-Клиса был друг, Август (Гас) Вернахт, земляк по старой родине. Гас, резчик по дереву, частенько проводил вечера в лавке Ван-Клиса, вырезая набор шахмат. Пока Гас вырезал, друзья успевали о многом поболтать.

Ван-Клис с Гасом говорили о Милочке Мэгги. Что же это за жизнь у нее, спрашивали они друг у друга, если она все время заботится о брате или обихаживает отца? А она так молода.

— Ей-богу, — заявил Гас, — я отведу ее к своей Анни, и та посидит с мальчонкой, а Милочка Мэгги пусть прогуляется по улице, повеселится с ребятами и девчонками.

Гас пригласил Милочку Мэгги к себе домой, на что та ответила, что будет рада зайти, но сначала должна спросить разрешения у отца.

Отец же заявил:

— Даже не думай. Ты не будешь шляться по ночам и набираться всякого вздора от тех, кого я и знать не знаю.

— Ах, все знают, какие они милые люди. Со мной все будет в порядке. И мне ведь почти восемнадцать, поэтому я знаю, что делаю.

— Неужто? В приюте Доброго Пастыря полно таких восемнадцатилетних, которые знали, что делают, — мрачно заметил Пэт.

— В каком приюте?

— В том, куда отправляют беспутных девок.

— Я не беспутная.

— Иногда все случается само собой, — загадочно изрек он.

На Пэта накатил страх. Милочка Мэгги очень выросла. Она выглядела старше своих лет. А Мэгги Роуз, когда он начал за ней ухаживать, была на год моложе. И если бы не ее добродетель и не шумливость ее мамаши, девушка точно распрощалась бы с девственностью, за ним бы не заржавело.

«Но это было почти двадцать пять лет назад, — успокаивал себя Пэт. — Теперь все по-другому. В наше время такие юные девушки еще не заводят женихов. Но ей пора бы узнать кое о чем. Мэри, вот зачем ты умерла, когда девочке так нужна мать, чтобы рассказать о таких вещах? Сам же я сказать ей не могу».

Сам Пэт рассказать не мог. Как и для многих других отцов, мысль о том, что в жизни дочери будет секс, была ему отвратительна. Ему претила мысль о том, что какой-то мужчина может ее возжелать.

Пэт впервые в жизни испугался за дочь. Он знал, что их скученный район во многом представлял собой джунгли, где мужчины были хищниками, а девушки — добычей, и не важно, были они невинны, уступчивы или сами готовы на приключения. Он знал про узкие, заваленные отбросами глухие переулки, темные подвалы, утыканные трубами крыши доходных домов, пустые лавки с поддающимися дверьми… он знал обо всех тех местах, куда мужчины заводили молодых девушек, чтобы ими воспользоваться.

Пэт привык считать, что дома его дочь в безопасности, а где она еще бывала? Ходила по магазинам да еще иногда к Лотти. Но была ли она в безопасности? Этот человек, который пригласил ее к себе домой познакомиться с его женой, — может быть, у него и жены-то не было, может быть, это была уловка. И тут ему вспомнилось еще кое-что.

С месяц назад квартира на втором этаже была сдана семье из отца и матери, которые работали, и сына, лет двадцати, безработного, который весь день слонялся по дому. Семья осмотрела пустующие комнаты, согласилась на переезд, после чего женщина заметила, что дочь Пэта слишком молода для замужества и ребенка двух лет.

— Она не замужем.

Женщина с мужем обменялись удивленными взглядами, а их сын осклабился.

— Вот, значит, почему у мальчика ее девичья фамилия.

— У него моя фамилия. Это мой сын. Его мать умерла при родах.

— Понятно. Ну, так бывает, — они с мужем снова обменялись взглядами.