Милые кости

Он заметил, что ближайшая листовка приклеена к стене над стойкой с вилками и ложками. До его слуха доносился чей-то рассказ о Джеке Потрошителе. Арти поднялся из-за стола, чтобы вернуть на место поднос.

Приблизившись к моей сестре, он кашлянул. Вся моя надежда была на этого вертлявого чудика. «Отвлеки ее», – заклинала я. И моя мольба долетела до земли.

– Линдси, – окликнул Арти.

Линдси подняла на него глаза:

– Что тебе?

С другой стороны прилавка повар-отставник уже протягивал ей порцию омлета.

– Меня зовут Арти, мы с твоей сестрой в одном классе учились.

– Гробики не требуются, – отрезала Линдси, двигая поднос в направлении небьющихся кувшинов с апельсиновым и яблочным соком.

– В каком смысле?

– Сэмюел говорит, ты делаешь мышиные гробики из бальзового дерева. Можешь не утруждаться.

– Конкурс-то теперь не такой, – сообщил он.

В то утро Линдси приняла решение отпороть подол от Клариссиного платья и пустить его на обивку диванчика для мышей.

– А какой?

– Давай выйдем на улицу. – Арти вклинился перед ней, загородив подход к вилкам-ложкам. – Линдси, – выпалил он, – на конкурс нужно представить убийство.

Линдси не поверила своим ушам.

Вцепившись в поднос, она встретилась взглядом с Арти.

– Вот я и подумал: лучше я сам тебе скажу, пока ты объявление не прочла, – выдавил он.

В столовую ворвался Сэмюел.

– Как же так? – беспомощно спросила Линдси.

– В этом году объявлен конкурс на идеальное убийство, – подтвердил Сэмюел.

Мы с ним видели, как она содрогнулась. Как у нее упало сердце. Но она так здорово научилась владеть собой, что надломы и трещины тут же стали почти неразличимыми. В следующее мгновение, как по волшебству, от них не осталось и следа. Она умела отгораживать от себя весь мир, включая саму себя.

– Мне без разницы, – только и сказала она.

Но Сэмюел все понял.

Они с Арти проводили ее глазами.

– Я только хотел ее подготовить, – пробормотал Арти.

Он вернулся за свой стол. И начал рисовать шприцы для подкожных инъекций. Шариковая ручка, едва не разрывая салфетку, заштриховывала баллон с бальзамирующим составом и прочерчивала траектории капель, упавших с острия иглы.

Земное одиночество, думала я, ничем не отличается от небесного.

– Чтобы убить человека, нужно либо заколоть его кинжалом, либо зарубить топором, либо застрелить, – сказала Рут. – Это же мерзость.

– Допустим, – ответил Арти.

Сэмюел увел мою сестру пройтись. Тогда Арти разыскал Рут, которая сидела за одним из столов под навесом, уставившись в большую конторскую книгу.

– Для убийства должны быть веские причины, – сказала Рут.

– Кто, по-твоему, это сделал? – поинтересовался Арти. Он тоже устроился на скамье и вытянул ноги под столом, упершись в перекладину.

Рут застыла, положив ногу на ногу, и только покачивала правой ступней.

– Что тебе известно? – спросила она.

– Отец чего-то говорил, – ответил Арти. – Позвал нас с сестрой, усадил…

– Вот тормоз! Не тяни!

– Сперва начал грузить: типа, в мире случаются страшные вещи; ну, моя сеструха и брякнула: «Вьетнам». Тут он замолк – они из-за Вьетнама каждый раз грызутся. Потом опять: «Нет, милая, страшные вещи случаются у нас под боком, с людьми, которых мы хорошо знаем». А она испугалась, что кто-то из ее дружков вляпался по самое некуда.

Рут почувствовала, как на нее упала дождевая капля.

– В общем, папаша раскололся: типа, убили девочку. Я и спрашиваю: «Какую еще девочку?» Думал, мелкую какую-то, ну, сама понимаешь. Не из наших.

Дождь хлынул по-настоящему; капли прыгали по красноватой древесине столешницы.

– Может, под крышу пойдем? – предложил Арти.

– Там народу полно, – ответила Рут.

– Ну и пусть.

– Нет, лучше уж в сырости.

Они еще немного посидели без слов, глядя на падающие капли и слушая шорохи листвы.

– Я сразу поняла, что ее нет в живых. Прямо как чувствовала, – сказала Рут. – Потом увидела заметку в папиной газете и убедилась окончательно. А ведь вначале даже имя не указывали. «Девочка четырнадцати лет» – и все. Я попросила у отца эту страницу, а он – ни в какую. Ну, я и поняла: все сходится, да к тому же ее сестра целую неделю мотала уроки.

– Интересно, от кого Линдси узнала? – задумался Арти. Дождь усиливался, и Арти забрался под стол. – Мы с тобой тут промокнем, как собаки! – прокричал он.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Сквозь листву пробились лучи солнца, и Рут посмотрела вверх.

– По-моему, ей там все слышно, – проговорила она не то вслух, не то про себя.

На слете все сразу узнали, кем приходится мне Линдси и как именно я погибла.

– Представь, что тебя кромсают ножом, – заговаривал кто-нибудь из ребят.

– Нет уж, спасибо.

– А по-моему, кайф.

– Зато теперь она прославилась.

– Ничего себе прославилась! Могла бы, к примеру, Нобелевскую получить.

– Интересно, кем она хотела стать?

– Пойди да спроси у Линдси.

Тут все по очереди начинали перечислять, у кого кто умер.