Милый яд

Единственное, что изменилось в этом году, – я начала тусоваться с некоторыми парнями в школе. Мы брали по куску пиццы, или гуляли по парку Хай-лайн, или мыли руки в «Сабон» в Сохо. Я даже позволила одному из них меня поцеловать.

Марку Макгоуэну.

Честно скажу: поцелуй вышел отстойным. Еще одно откровение: это не помешало нам попробовать снова (и снова, и снова). Мы целовались уже пару месяцев, но оба были рады сохранить наши отношения в секрете. Марк, вероятно, стыдился того, что я не была богатой наследницей, как все остальные здесь, а мне было стыдно, потому что, честно говоря, банки с диетическим «Севен-ап» я считала более умными, чем этот парень.

Топ-топ-топ.

Услышав, как Келлан поднимается по лестнице, я заблокировала экран и сунула телефон в карман, повернувшись к ржавой металлической двери.

Он появился на крыше. Его худоба придавила меня, как бетонная плита. Вблизи Келлан был похож на привидение. Но больше всего меня поразило то, что он выглядел еще сногсшибательнее, чем раньше. Как будто раньше его лицо было размытой картинкой, а теперь наконец-то обрело четкость.

Шептались, что он втайне встречался с девчонками из школы. И часто спал с кем попало, несмотря на то, что был отшельником. Я не хотела и думать об этих слухах. Они вызывали у меня тошноту.

Я поймала себя на том, что затаила дыхание, и улыбнулась, поняв, что он тоже пришел раньше.

– С днем рождения, Дикс, – Келлан расстегнул молнию на своем потрепанном рюкзаке и бросил что-то мне в руки.

Я развернула, увидев большой кусок морковного бисквита.

– Черт возьми, – я раздавила его в пальцах, смеясь. – Устанавливаем высокую планку на следующий год, Маркетти.

Он подошел ко мне и вытащил две банки «Бад Лайт». Интересно, прослышал ли он, что я начала пить, или просто догадался, потому что в наши дни все пьют.

Мы чокнулись банками и сели, скрестив ноги. Я покачнула правой ногой.

Он провел рукой по волосам.

– Как дела у черной слизи?

– По-моему, ее во мне не осталось, – призналась я почти печально, потому что черная слизь склеивала нас.

Лия ненавидела меня. В этом нет никаких сомнений. Я разрушила наши жизни. Но я знала, что родители были бы убиты горем, если бы я покончила с собой. Лия тоже. Несмотря на свое негодование, она не хотела моей смерти. Она просто хотела, чтобы я ушла. Я бы уважила ее желание. Я планировала раньше подать документы, получить любую предложенную мне стипендию и оставить ее в покое, как только доучусь.

– А ты? – спросила я, возясь с прилипшей к торту пластиковой пленкой. Я почему-то стеснялась есть в присутствии Келлана. Не знаю, что изменилось, но сегодня вечером в мои планы точно не входило набивать пузо.

– Моя черная слизь жива и брыкается.

Я достала из бумажника пенни и бросила ему на колени.

– Пенни за твои мысли.

Он поймал его в воздухе, потирая между большим и средним пальцами.

– Все просто кажется бессмысленным.

– Ты не пытался… – я замолчала.

– Я еще здесь, да? Когда попытаюсь покончить с собой, у меня получится. Я перфекционист, Дикс.

Когда.

Я прочистила горло и, крепко сжав кулак, вмазала им в морковный торт.

– Но… почему?

– Отказаться от порно и пива труднее, чем я думал.

Я шлепнула его по груди.

– Ты пробовал с кем-нибудь поговорить?

– Да. Разговор с психотерапевтом только усугубляет ситуацию. Либо я попадаю на того, кто мне не нравится, поэтому просто притворяюсь и целый час выдумываю всякую хрень, водя их за нос, либо мы находим общий язык, а тогда начинает всплывать дерьмо, о котором я не хочу думать.

– Ты же знаешь, что это временно? Тейт не будет опекать тебя вечно.

– Дело не только в Тейте. Я ненавижу всех в школе.

– В школе все друг друга ненавидят. Быть в школе невидимкой – это достижение. Какое печальное существование предстоит нашим популярным сверстникам. У нас осталось всего два с половиной года.

Он на мгновение замолчал, глядя вниз с крыши.

– Тейт и Ханна собираются пожениться. Они остаются в Нью-Йорке, но Тейт сказал, что отправит меня в колледж за пределами штата. Я, впрочем, и не заговариваю о Новой Англии, Беркли или Калифорнийском университете. Он отправит меня подальше, потому что не хочет, чтобы я был рядом с папой. Он прямо об этом сказал.

Я застонала, закрыв лицо руками.

Келлан добавил:

– А еще он перестал давать мне деньги на карманные расходы или на обед.

– Монстр, – удивительно, но я говорила серьезно. И обычно я не была придирчива.

Келлан почесал подбородок, который теперь был покрыт светло-коричневой щетиной. Внезапно мне очень захотелось его поцеловать.

В этом не было никакого смысла. Он мне не нравился. И все же сейчас Келлан казался идеально подходящим для поцелуя. Больше Марка, с которым я и впрямь часто целовалась.

Если подумать, иногда, будучи с Марком, я думала о том, чем занимается Келлан. Не в сексуальном плане, а что он читал, куда ходил, о чем думал…

Дурацкий пенни, который я продолжала бросать Келлану, казалось, наконец-то упал и открыл мне правду.

Шарлотта, ты идиотка.

В горле встал ком.

Я хотела Келлана.

Я очень-очень хотела Келлана.