Милый яд

Я тоже знала его имя. Келлан Маркетти. Он был сыном новоиспеченной литературной звезды Америки. Первым делом, попав в Сент-Пол, я погуглила Келлана. Проблема заключалась в том, что Келлан был непопулярен. Принципиально и намеренно. Что странно, потому что, судя по его внешности – высокий, долговязый, симпатичный, спортивный – и громкой фамилии, он должен был иметь хорошее положение в обществе. Но решил стать одиночкой. В школе он одевался как гот. Весь в черном, повсюду английские булавки, подводка для глаз, леопардовые нашивки и накрашенные ногти. Однажды он появился в Сент-Поле в сетчатых перчатках. Он шел, сгорбив спину, как Атлас, который нес на плечах тяжесть мира. За обедом Келлан подбирал окурки и делал вид, что курит их, а Сэнди Хорнбилл однажды застукала, как он облизывает лягушку на уроке биологии. Ладно, последнее вроде как слух. Суть в том, что Келлан не был фриком. Он хотел им быть.

Я не знала, почему так расстроилась от мысли, что он спрыгнет с крыши, ведь тоже собиралась это сделать. Но почему-то в отношении Келлана это казалось невосполнимой утратой. У него были растрепанные, отросшие каштановые волосы и глаза цвета грозы. Чем больше я смотрела на него, тем больше понимала, что он выглядит как идеальный парень из бойз-бэнда.

– Не прыгай, – повторила я, сжимая его пальцы вокруг своей книги. Они были ледяными, и мне стало интересно, сколько он тут просидел, готовясь к смерти.

– Немного лицемерно с твоей стороны, учитывая обстоятельства.

– У меня другая ситуация.

– Вот именно. У тебя есть надежда.

– У меня нет ни родителей, ни денег, ни перспектив. Надежда – это точно не про меня.

– Всего лишь сестра, которая согласилась пожертвовать своей жизнью ради тебя, – сказал он. Я отшатнулась, его комментарий задел меня сильнее, чем Келлан мог себе представить. – А теперь ты хочешь оставить ее на произвол судьбы. Очень мило, Лотти.

Я сдержала дрожь от этого прозвища и бросила на него раздраженный взгляд. Келлан говорил суровую правду, но делал это деликатно. Как будто действительно заботился обо мне.

– У нас похожая ситуация, – отметила я. – С братьями и сестрами. Если я не прыгну, то и ты не должен. Они любят нас.

Уже когда слова сорвались с языка, я осознала их истину. Лия любила меня. Даже если сейчас она меня ненавидела, то все равно заботится обо мне. Вот почему она пошла на такую жертву. Вот почему бросила школу. От осознания сердце переполнилось теплом.

Келлан покачал головой.

– Мой брат меня не любит.

– Сделай одолжение, я не прошу выкинуть из головы идею суицида. Просто подумай об этом сегодня вечером. Ты еще даже не прочитал «В дороге». Какая страшная смерть.

Он выпил еще пива.

– Ага, нет.

– Инвалидное кресло, – напомнила я ему.

– Это чертово здание высотой в шесть этажей.

– Люди прыгают с такой высоты с яхт и камнем падают в воду. Ты можешь просто переломать себе все кости. Если такое случится, ты этого не переживешь.

Келлан уставился на меня.

– Ты беспощадна.

– Знаю! – бодро сказала я.

Он улыбнулся. Улыбнулся по-настоящему. Это не была улыбка до ушей, в ней не было счастья, но уже хоть что-то.

– Отлично, давай посмотрим, из-за чего такая шумиха, – Келлан взял книгу и покосился на обложку.

Мне хотелось рассмеяться, но я этого не сделала. Слишком просто все складывалось, но, похоже, в происходящем был смысл. Утешает, когда кто-то еще тоже переживает дерьмовые времена, утешает. Даже дьяволу нужен друг.

– Откуда мне знать, что ты выполнишь свою часть сделки? Вдруг ты исполнишь свою задумку, как только я уйду.

– Такое возможно, – согласился Келлан. – Но не стану. Я дал тебе слово. Я не лживый придурок – у меня депрессия.

– Тогда что?

Он пожал плечами.

– Ты меня отговорила, тебе и решать.

У него заблестели глаза, и на миг я подумала, что Келлан по-настоящему счастлив.

Я щелкнула пальцами.

– Давай заключим договор. Я читала об этом в книге.

– «Долгое падение», – Келлан кивнул, с улыбкой закатив свои глаза цвета лондонской зимы. Ник Хорнби – тот парень, что снова возвеличил в Британии современную литературу и закрепил крутость футбола среди представителей среднего класса. И с чего я удивилась, что Келлан об этом знал? Он из семьи, где люди действительно любили читать. Книги, панк-рок – у нас с Келланом как будто был свой тайный язык. Мы будто были заперты на одной орбите и двигались синхронно, пока остальные не попадали в такт. Келлан от удивления приподнял брови, видимо, поняв, что означает этот пакт. – Ты предлагаешь быть на связи?

Щеки обожгло румянцем.

– Да. – Я подумала, сколько дерьма на меня выльется за дружбу с Келланом Маркетти, но почему-то мне было все равно.

Видимо, в отличие от Келлана, потому что надежда на его лице уступила место страданию.

– Извини, я не завожу друзей, – он пихнул меня плечом, его голос был почти добрым. – Так будет лучше для нас обоих. Не принимай близко к сердцу.

– Меня не волнует, что говорят люди.