"Милый, ты меня слышишь?.. Тогда повтори, что я сказала!"

Подруга, которая тоже пишет и тоже встает в 5 утра. Вы обе любите поболтать пару минут на заре, когда все эти лентяи-Парижане еще спят (в столице бесполезно звонить кому-нибудь на работу до 10 часов, и даже до 11, если этот “кто-то”, так сказать, «ест свой рабочий завтрак» вместе с другими ленивыми лакомками в «Георге Пятом» или в «Плацце»).

Сюрприз: голос Маттиаса, вашего старшего внука. У Старшей Дочери, должно быть, пожар.

— Нет, нет! Не беспокойся, бабуля, — бормочет он — …хм…я просто хочу кое о чем тебя попросить.

— Да мой дорогой?

— Ты подписала меня на “Пари Матч” почти год назад…

— Хм! Хм!

Одно из огорчений вашей жизни: Маттиас не любит читать. Вы все перепробовали: открыли ему счет в книжном магазине рядом с его домом, водили его выбирать шикарные спортивные альбомы (которые он, наоборот, обожает, но в которых только смотрит фотографии), подписывали его на “Микки”, “Писку”, “Шушу” [3], “Юного Кусто”, “Футбольный Журнал”, “Карате — Бушидо”, “Теннисный журнал”, и, наконец, на “Пари Матч”. От его сестры-стервы вы знаете, что он только разглядывает картинки из раздела “Люди”.

— Бабуля, ты можешь вместо “Пари Матч” подписать меня на “Крест”?

— На ЧТО?

— На “Крест”.

НЛО, отбивающий чечетку на вашем столе удивил бы вас меньше.

— Католический ежедневник?

— Ага, — тихо и смущенно отвечает Маттиас.

Вы знаете, что подросткам не нравится любопытство родственников. Вы просто говорите:

— Ну конечно же, сокровище мое! Я займусь этим сегодня же.

Вы дожидаетесь времени, когда он уходит в лицей, и звоните его матери.

— Угадай, какой подарок у меня только что попросил твой сын!

— …Доску для серфинга?

— Подписку на “Крест”!

— НА ЧТО?

— На “Крест” — католический ежедневник.

— Он с ума сошел!

— Похоже. Ты что-нибудь знаешь?

— Совсем ничего. Боже мой! Только бы он не решил стать священником…

— Он ведь даже не крещеный?

— Ни он, ни Эмили. Атилла крещеный. Иначе его бабушка угрожала наложить на себя руки. Ты знаешь страсть моего милого к своей мамочке. Я уступила.

— А ты посылала его в воскресную школу?

— Да. Через месяц он отказался туда ходить. Одна девочка поведала ему, что священники не имеют права жениться. Я оставила его самого разбираться с его прародительницей.

Эта история с крещением и воскресной школой всегда была вашей большой заботой. Когда родилась Старшая Дочь, вы были еще под монастырским влиянием. И устроили большую церемонию с фамильным (насквозь пронафталиненным) кружевным одеянием для ребенка, с родителями, родственниками, бабушками, дедушками, крестными и их родней; музыкой, колоколами, семейным обедом и лангустом в майонезе. Короче, весь тарарам.

Потом, увы, вы потеряли Веру. И речи больше не было о том, чтобы лживо сопровождать Жюстину на воскресную мессу, ни о том, чтобы делать вид, что веришь в девственность несчастной Пречистой Девы.

Но вы твердо продолжали посылать дочь в воскресную школу, где она получала христианское воспитание до своего торжественного первого причастия. Снова большой тарарам с родителями, родственниками, бабушками, дедушками и т. д., подъемом на заре, вуалью, требником, музыкой, колоколами, семейным обедом и лангустом в майонезе. И первые часы Старшей Дочери, которых она ждала с горячим нетерпением (большим, надо признаться, чем самого причастия).

Со следующего же дня она сама оставила всякую религиозную практику, кроме семейной полуночной мессы в Рождество и поиска шоколадных яиц на Пасху.

Когда родилась Ализа, вы стали (да простят вас ваши верующие подруги) антирелигиозной. Вы отчаянно боролись за свободу контрацепции и абортов. И даже не думали обо всей этой истории с крестинами. Мужчина тем более. Он проповедует безразличие.

Но поднялся хор матерей.

Ваша — тогда она еще была жива — ныла, что не перенесет, если ее последняя внучка будет расти “как язычница”.

— Подумай о твоих предках, ведь среди них был и святой! — восклицала она

— Ну да!?

— Да. Святой Жан Ёд.

— Не знаю такого.

Что до Лилибель, она, став ханжой после бурной жизни, каждый день звонила Мужчине на работу (преступление против трудовой дисциплины). Вы заметили, что страх смерти неизменно обращает старушек к Господу, особенно если они раньше много грешили. Интересно, а сами вы, став вдовой, тоже трусцой побежите к церкви своего детства?

В общем, нервы вашего супруга сдали.

— Окрестим Ализу! — орал он. — Чтобы я мог спокойно работать! Моя мать отравляет мне жизнь.

Сбитая с толку, вы идете за советом к своему дорогому и очень уважаемому другу — Отцу Д., духовнику тюрьмы Санте. Его белая доминиканская сутана, четки на поясе, голубые детские глаза и теплая улыбка вызывают у вас искреннее восхищение. Тем более что повседневное общение с преступниками, правонарушителями, бандитами и их родственниками сообщило ему широту взглядов. Он излучает доброту, веселье и любовь к ближнему.

— Ба! — говорит он вам. — Почему бы и нет? Если это доставит такое удовольствие вашим старушкам?

— Но я больше не верю в ваши крестины.

Он смеется.