"Милый, ты меня слышишь?.. Тогда повтори, что я сказала!"

— Не нервничай, это консьержка принесла книжку, — предсказываете вы ему.

— Нет, Мадам Расту звонит дважды, как член семьи.

— Тогда, наверное, посыльный с букетом цветов, — мечтаете вы.

Увы, нет.

Перед вами стоит Тома, предпоследний хахаль Милой Крошки, все еще живущий у нее в квартире.

Ваше первое желание — снова захлопнуть дверь. Но он просовывает руку в щель, и вы боитесь ее сломать.

— Мадам! Мне надо с вами поговорить! — умоляет он измученным голосом.

— Не сейчас — я работаю! — сурово отвечаете вы.

Он разражается рыданиями.

— Я больше не могу! Я убью себя!

Ну вот! Несколько секунд вы сомневаетесь. Но что, если этот псих говорит правду и действительно вскроет себе вены на коврике у вашей двери? Какой скандал! Промедление смерти подобно…

И вы впускаете беднягу в свою гостиную, где он плюхается в кресло Мужчины. Вы вместе с восхищенным Котиком (“ У нас дома — лучше, чем в театре!”) — садитесь на диван.

Молчание.

Тома отчаянно хлюпает носом.

Вы встаете и идете в кухню за тряпкой (чистой). Кандидат в самоубийцы прячет в ней лицо и сморкается, производя адский шум.

— Я без ума от Ализы, — бормочет он в вашу тряпку. — Это женщина всей моей жизни. Если она меня бросит, я застрелюсь!

— Спокойно! Спокойно! Все образуется…

Вы в это не верите. Вы тем более не верите, что он покончит с собой. С вами такое уже было, когда вам было двадцать лет. Ваш воздыхатель не только не бросился с Эйфелевой башни, как обещал, но через два месяца после разрыва женился на какой-то паршивке-стюардессе. Похоже, их совместная жизнь не задалась. Так им и надо. Вы и через сорок лет все еще этому радуетесь.

Юный Тома продолжает свои жалобы.

— Она обещала любить меня всегда! Она даже написала мне это! Своей кровью!!!

О-ля-ля! Да им на двоих не дашь больше десяти лет!

— Знаете-ли, любовь — хрупкая вещь, — важно замечаете вы.

БИПБИП….БИПБИП…

Вы встаете и идете в свой кабинет на охоту за телефоном, который обнаруживаеся под ворохом бумаг.

— Алло? У меня для тебя большая новость, — сообщает голос Милой Крошки.

Вы относитесь к заявлению недоверчиво. Опять не слава Богу?

— У меня тоже. Твой Тома здесь, — шепчете вы.

— Кто?

— То-ма! Не помнишь? Ты собственной кровью писала ему, что будешь всегда его любить!

— Какого черта он делает в доме?

— Он плачет.

— Да пошел он…! — элегантно замечает ваша дочь.

— Не говори так грубо. Кстати, это мне, а не тебе он свалился на голову. И хочет покончить с собой, если ты его бросишь.

— Туда ему и дорога!

Ах, как жестоко сердце девушки, когда она больше не любит!

— Очень важно научиться расставаться друзьями, — замечаете вы тоном проповедника.

Но Ализе, как всегда, наплевать на ваши материнские советы.

— Послушай лучше мою новость: родители Хоао хотят видеть вас с папой.

— А?

— Ага! Они на два дня приехали в Париж из Байи — посмотреть на выступление сына. И они приглашают вас выпить рюмочку сегодня вечером у Крийона.

— Где это?

— В отеле Крийон, у них там номер.

— Они что, миллиардеры?

— Не знаю, мне наплевать.

— Ты ведь не планируешь выйти замуж за Хоао?

— Ты же прекрасно знаешь, что я не хочу выходить замуж. Но он мне это уже предлагал семнадцать раз.

— Это безумие! Вы знакомы сколько времени?

— …восемь, …нет, десять дней, отвечает слегка смущенно Милая Крошка.

— Ты действительно думаешь, что за восемь-десять дней можно решить, любишь ли ты человека на всю жизнь, когда вы даже не говорите на одном языке, у вас разные культуры, и, возможно, разное образование?

Сама мудрость глаголет вашими устами, не так ли?

— А кто говорит тебе о любви на всю жизнь? — спокойно спрашивает ваша младшенькая.

От этого замечания у вас перехватывает дыхание. Вы уже готовы прочесть дочери мораль достойную Иоанна Златоуста, но слышите, что Тома в соседней комнате зашевелился.

— Мы поговорим сегодня попозже, — выдыхаете вы спешно, — а пока попытайся вдолбить хоть что-нибудь в свои куриные мозги.

Вы обнаруживаете, что экс-возлюбленный Милой Крошки как бешеный медведь меряет шагами вашу гостиную. Ярость пришла на смену слезам.

— Мне совершенно необходимо поговорить с Ализой, — требует он, и глаза его горят гневом. — Или я не знаю, что я сделаю!

Конец! Теперь он хочет убить вашу обожаемую дочь. Жуткий мальчишка! Надо было все-же прищемить ему руку.

— Таким образом вы не найдете пути к ее сердцу, — замечаете вы. Ну вот, теперь вы говорите, не как Иоанн Златоуст, а как героиня бульварного романа!

Но это работает. Тома меняет тон.

— Я вас умоляю: добейтесь для меня встречи с ней!!!

— Я попытаюсь, если вы мне пообещаете не терять хладнокровия.

— Клянусь вам! Спасибо! Спасибо!

И вот уже этот псих бросается вам в ноги и покрывает их поцелуями. Вам чертовски нелегко вырваться из цепких щупалец фаната Милой Крошки и вытолкать его на лестницу. Он просто больной!

— Ну и карнавал! — восклицает Котик.

— Вот она, бааальшая любовь.

— У нас, кошек, все гораздо проще, — вздыхает месье Мельхиор Подзаборный. — Во всяком случае, у меня…