Минное оружие: вопросы минирования и разминирования

В Федерации такие группы были созданы в каждом из восьми кантонов, так что в ХЕЛП и в двух ему подконтрольных организациях Гражданской обороны Республики Сербской и Федерации было 12 групп типа «Б» и 12 групп типа «А» — всего 180 человек и около 10 человек в управлении. Впоследствии управленческие структуры организаций Гражданской обороны росли, а количество деминеров падало, и должности водителей в группах типа «Б» были сокращены. Вначале во всем управлении Гражданской обороны РС (Цивильной защите) было пятеро управленцев — директор, снабженец, бухгалтер, переводчик и компьютерщик. Через полгода их там оказалось около 30 — директор с несколькими заместителями, водителем и секретаршей, несколько оперативных офицеров, несколько снабженцев, несколько бухгалтеров и так далее. Впрочем, в других «гуманитарных» организациях дело обстояло схожим образом.

Значительную часть контрактов ХЕЛП получал от УНХЦР на проекты по возвращению беженцев. Работу-то деминеры Гражданской обороны делали хорошо, только беженцы, возвращаясь в свои очищенные даже от несуществующих мин села, в восстановленные на международные дотации дома, не понимали, что в силу площадного разминирования фирмы очищали только заранее обозначенные и, естественно, оплаченные дворы и дороги, а поля и леса никто чистить и не собирался.

С началом весенних полевых работ начинался сезон подрывов. Дабы обеспечить место для работы полиции и вытащить мертвых (раненых, как правило, местные жители вытаскивали своими силами), вызывались группы разминирования Гражданской обороны, т. к. другие фирмы с этим связываться не хотели из-за большой возни и отсутствия выгоды.

Так как я в 1999 году перешел в Гражданскую оборону, то мне пришлось с десяток раз выезжать на такие случаи, в которых, помимо беженцев-возвращенцев, погибали охотники, рыбаки и чабаны. Последние свои отары вообще часто пасли на минных полях.

В районе Сараево под селом Хреша я и другой «рус» Борис, так же как и я работавший в Гражданской обороне, узнавали о минах из разговоров с местными чабанами и различными ветеранами этих бывших боевых позиций больше, чем от инспекторов МАК и многочисленных проверяющих из нашей фирмы. В результате мы, обойдя все местные позиции вдоль на пару километров, а в глубину на несколько сот метров, смогли собрать около сотни мин и найти несколько сотен неразорвавшихся боеприпасов.

А на участке, данном нам для работы, ничего, кроме одного «тромблона» (винтовочной гранаты), наша группа не нашла, порубив совершенно напрасно елки. В принципе, сам наш участок площадью 10–12 тыс. м² могли бы очистить за неделю. Треть участка, на котором находилась линия электропередач, была расположена в тылу сербских траншей, и мин там быть не могло, а на другой трети постоянно паслись овцы, и если там были бы мины, то они давно бы взорвались.

Вообще, большую часть снятых мною мин я находил вне пределов участков, которые чистила наша группа, хотя найденные мною мины шли, в общем-то, в дело повышения показателей группы.

Больше всего мин в одном месте я нашел у ограды сербской военной базы в Пале (в селении Яхоринский поток). Эта база находилась в глубоком тылу, и никто во время войны на нее нападать не собирался. Наше задание к тому времени было уже закончено, и опять мы ничего кроме десятка детонаторов и взрывателей из разбомбленного авиацией НАТО склада, не нашли, но деревьев порубили немало. Однако местный офицер, впоследствии сотрудник МАК, установил здесь сотни противопехотных нажимных мин ПМА-2, в три ряда с расстоянием между ними в щуп, ограждать их он не стал, а предупреждающие таблички повесил на ограду расположения части. Так как сами мины были установлены перед оградой, то, чтобы разобрать надпись на такой красной табличке, требовалось сначала прогуляться по «паштетам» (нажимным минам).

Это и сделал наш тогдашний старшина группы (из Гражданской обороны) Марко, взяв с собой Бориса, который, однако, не стал проявлять излишнего любопытства к надписям. Правда, подрыва не произошло, т. к. химический взрыватель ПМА-2, а часто и сам заряд, приходили в негодность от сырости и времени. Борис поначалу не понял ничего и, возвратившись с Марко, позвал меня посмотреть на табличку. Было несколько неприятно в первый момент и мне, и Борису, который привел меня сюда к табличке, обнаружить, что стоим мы в минном поле, хотя шли по протоптанной тропинке. На этой тропинке, протоптанной местными лесорубами, мы нашли потом немало «паштетов» со сломанными нажимными «звездочками» и проткнутыми капсюлями-воспламенителями. Так мы копались три дня, причем в последний день к нам присоединился еще один наш коллега — Янез.

Впрочем, во всем есть хорошие стороны — нам удалось сплавить около сотни выкопанных нами мин менеджеру российской группы Альфа-Б по три марки за штуку (для обучения собак поиску мин).