Минский козёл

— Он не продаётся, — хмуро ответил Николай Иванович с лицом человека, замыслившего что-то нехорошее, — Могу обменять его на свою молодость или на чешскую пионерку! У тебя есть красивые иностранные школьницы, великолепно говорящие по-русски?

— Ё*нутый извращенец! — сплюнув, сматерился сосед и, спрятав замусоленные купюры в карман рабочей куртки, прихрамывая, ушёл.

Несколько минут Сидоров, задумчиво почёсывая подбородок, угрюмо «водил хороводы» вокруг разоблачённого им белорусского «диверсанта», молча «переваривая» в голове «всплывающие» в его памяти замаскированные детали «подрывной» деятельности этого злодея, сыгравшие роковую роль в судьбе несчастного влюблённого юноши. Заходя на очередной круг, Сидоров неожиданно остановился прямо напротив бесстыжей фары и, надев на лицо «маску примирения», пошёл навстречу транспортному средству.

— А как ты смотришь на то, чтобы тряхнуть стариной и прокатиться по местам былой «боевой славы»?! — с ностальгическим азартом в голосе обратился к мотоциклу Николай Иванович и, похлопав его по бензобаку, как по лошадиной морде, ловко запрыгнул в «седло».

Мотоцикл, обрадованный тем, что вновь понадобился своему хозяину, дрыгнул рычажком зажигания и, громко заурчав несмазанным двигателем, затрясся от радости.

— Чудеса! — искренне удивился живости ржавого «старичка» Николай Иванович и, выкрутив до отказа ручку «газа», сорвался с места.

«Проскакав» на одном дыхании несколько километров, Сидоров въехал в раскрытые ворота заброшенного пионерского лагеря и, минуя заросший густой травой спортивный стадион, остановился на том самом месте (на берегу реки), где и произошло тогда его первое свидание с Катерджиной.

Заглушив мотор, Николай Иванович слез с мотоцикла, поставил его на подножку и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. Всплески воды, шуршание камышей, шелест листвы, мотоцикл «Минск», Сидоров Коля… Всё было точно так же, как и на том свидании. Всё! И атмосфера, и действующие лица. Не было только Катерджины. На душе у Николая Ивановича «заскребли не миниатюрные домашние кошки», а огромные дикие львы, беспощадно разрывающие его сердце на куски, а на глазах навернулись слёзы.

— Помнишь, как ты не хотел заводиться и вести нас с Катерджиной на дачу, а сейчас, простояв несколько лет в пыльном сарае, с лёгкостью затарахтел и, практически на бензиновых парах, доставил меня на место, где я встретил и потерял свою первую любовь? — с трудом сохраняя самообладание, спросил у мотоцикла Николай Иванович, продолжая стоять к нему спиной с закрытыми глазами. — А помнишь, как ты СПЕЦИАЛЬНО нырнул в реку и, якобы, стал тонуть, чтобы не позволить нам совершить половой акт и привлечь внимание старой «черепахи»? Или ты хочешь сказать, что это было простым совпадением?

— Ты прав. Я это делал нарочно, — вдруг, неожиданно, признался мотоцикл гнусавым механическим голосом, доносящимся откуда-то из-под фары.

— Так почему ты мне говоришь об этом только сейчас, когда уже ничего не исправить? — в бешенстве заорал на мотоцикл Николай Иванович, выпучив глаза от негодования. Потом опомнился, упал на задницу и, пятясь в противоположную сторону от транспортного средства, заикаясь, шёпотом произнёс, — П-п-почему ты, в-в-вообще, Г-Г-ГОВОРИШЬ?!

— Тебя удивляет тот факт, что у каждой вещи есть свой характер, своя энергетика и своё мнение о хозяине? — ответил вопросом на вопрос мотоцикл и ритмично заскрипел рессорами, имитируя смех.

— Меня удивляет то, что вещь, в принципе, может об этом ГОВОРИТЬ! — пояснил Николай Иванович и начал себя щипать, пытаясь пробудиться от страшного сна.

— Ах, да! Совсем забыл! Человечество, ведь, считает все предметы неодушевлёнными, но на самом деле это миф. Любая вещь может рассказать о себе много интересного, и некоторые люди могут их понимать, но, далеко не все! Ты, например, не относишься к категории «некоторые». Но тебе повезло, что у меня есть «бибикалка», и я могу (через неё) донести до тебя прямым текстом то, что ты до сих пор ещё не понял, — похвастался своим техническим преимуществом перед другими вещами мотоцикл, подмигнув бледному хозяину левым «поворотником».

— Ну, что ж, приступай! — решил не нервировать и не прогонять пришедшую к нему галлюцинацию Николай Иванович, надеясь, что она объяснится, возможно, покается за свои грехи, а потом добровольно его покинет.

— А ты уверен, что находящееся в коре твоего головного мозга серое вещество, именуемое «мозгом», способно понять белорусскую механическую душу твоего железного друга и донести до тебя истинный смысл моих намерений, а не опошлить его до обыкновенной человеческой ревности? И даже если ты незнаком с религией вещей и не веришь в «Porpetuum Mobile», я надеюсь, тебе хватит ума, хотя бы, осознать то, что я никогда не стремился заменить тебе твоих баб на супружеском ложе и не мечтал о том, чтобы ты совал в мой бензобак и в выхлопную трубу свой член?! Или тебя посещали подобные мысли? — с опаской поинтересовался мотоцикл, на всякий случай оборонительно направив на Николая Ивановича рогатый руль.