Минус восемнадцать

– Они войдут вон в ту дверь слева и смогут увидеть только это зеркальное стекло. – Она повернулась и показала на стекло. – Можете постучать, если хочешь.

Жанетта осторожно постучала по стеклу.

– А дверь к нам – она будет заперта?

– Естественно. К тому же здесь будет полно охранников, так что беспокоиться не о чем.

Жанетта немного подумала и обвела вокруг глазами, прежде чем вернуться вслед за Тувессон в изолированную часть комнаты для свидетелей.

– Вы чувствуешь себя готовой?

Жанетта кивнула и села на стул.

– О’кей, тогда мы готовы, – сказала Тувессон в микрофон, и сразу после этого самая дальняя дверь слева открылась, и вошло девять мужчин, которые выстроились в ряд.

Жанетта сидела неподвижно и пристально смотрела прямо перед собой. Никто из них ничего не говорил, и через пять минут Фабиан стал сомневаться, моргает ли она, хотя она моргала. Вопрос только, что она еще делает. Еще через пять минут тревожной тишины Тувессон осторожно кашлянула.

– Жанетта, я понимаю, что это трудно. Но вы узнаете кого-то из них? Может быть, вы где-то видели его раньше, но не помните, где.

Жанетта покачала головой, не отводя глаз.

– О’кей, хотите, я попрошу их по одному сделать шаг вперед? Или, может быть, кто-то пусть выйдет из комнаты?

Жанетта продолжала смотреть, никак не реагируя. Но через какое-то время по ее щекам опять потекли слезы.

– Давайте сделаем перерыв? – спросила Тувессон, не получив ответа. – Что скажете? Наверное, сейчас нам лучше всего закончить, и посмотрим, что будет завтра. Договорились?

– Номер пять, – сказала Жанетта таким слабым голосом, что его сразу же поглотила тишина.

– Извините?

– Номер пять, – повторила Жанетта, теперь более четко. – Это он. Тот, кто держит пятерку.

– И вы в этом полностью уверены?

Жанетта кивнула.

– Я узнала его по глазам.

– Каким образом?

– Они холодные и мертвые. Думаю, до этого я никогда не видела такого холода. Может быть, звучит как клише, но у Криса были теплые глаза. Всегда. Даже когда он сердился. – Жанетта попыталась вытереть слезы, но они все текли и текли.

Тувессон протянула ей упаковку носовых платков, но тут подошла Хёгсель и нажала на кнопку микрофона.

– Думаю, мы закончили.

69

Утес припарковался у бывшего дома Юхана Халена в Викене, вышел из машины и взял Эйнштейна на поводок. Он только что говорил с Тувессон, которая рассказала, что Жанетта Даун сумела опознать преступника, и что Хёгсель уверена, что в пятницу сможет возбудить уголовное дело. Поэтому ему, как и остальным членам команды, дали вечером отдохнуть, и он может поехать домой.

Проблема в том, что ему придется рассказать Берит о Юхане Халене, и тогда она снова рассвирепеет. Он был уверен. На прошлой неделе, когда они возвращались домой с вернисажа Сони, она была мрачнее тучи.

Утес пытался попросить прощение и даже предложил помассировать ей ступни, но ничего не помогло, и они уснули каждый на своей половине кровати, повернувшись друг к другу спинами.

Так продолжалось почти всю неделю, и только сейчас, когда он согласился взять Эйнштейна на весь день, жена смягчилась и начала с ним разговаривать, и одна только мысль, что придется бередить рану и сказать, что она была права, заставляла его держаться подальше от дома.

Он пошел к белому забору и посмотрел на очаровательный дом, пока Эйнштейн окроплял почтовый ящик. Мужчина в клетчатых коротких брюках, кепке и защитных наушниках ездил по участку и стриг газон, а ближе к дому две девочки от пяти до восьми лет учились держать хула-хупы на бедрах. Еще дальше женщина вешала белье.

На самом деле Утес не знал, что он здесь делает. Юхана Халена убили больше полутора лет назад, и все возможные следы с наибольшей вероятностью исчезли. К тому же Эльвин и Муландер уже были тут, когда это произошло. Правда, они вместе с Косой сделали неправильный вывод о том, что речь идет о самоубийстве, но, прочитав отчет, он не увидел никаких признаков того, что они схалтурили.

Даже в том, что непогрешимый Коса принял убийство за самоубийство, не было ничего особо примечательного. Стояла необычайно холодная зима с температурой несколько градусов ниже нуля, и поэтому тело в гараже заморозилось. Но они упустили не только это. Должно быть что-то еще. Вопрос только, что это и сохранилось ли оно.

– Простите, но что вам здесь надо?

Утес повернулся к мужчине и только сейчас понял, что газонокосилка смолкла.

– Вы уже стоите здесь несколько минут и что-то высматриваете, – сказал мужчина с неестественно бледным лицом в угрях, хотя ему было около сорока.

– Извините. Сверкер Хольм из полиции Хельсингборга. – Утес показал свое удостоверение и протянул руку.

– Вот как? Привет, привет, – мужчина пожал Утесу руку, и бровью не пошевелив.

– Потрясающе красивый дом. Сам я живу на «неправильной» стороне шоссе Хёганесвеген и могут только мечтать жить здесь. Знаешь, я следил за этим домом из чистого любопытства, но, наверное, пропустил, когда его выставили на продажу.

– Его никогда не выставляли на открытую продажу, – сказал мужчина и несколько раз коротко кивнул, чтобы подчеркнуть, что тема исчерпана. – В чем дело?