Минус восемнадцать

Ручки внутренних дверей тоже были перевернуты, и Малин вспомнила старый хутор своей тетки в провинции Даларна. Там было то же самое, и когда она однажды спросила почему, тетя ответила, что это для защиты от всех существ, которые населяют дом. Они не смогут проникнуть в дверь с неправильно повернутой дверной ручкой. Значит ли это, что в доме живут злые духи? Поэтому его бросили на произвол судьбы после смерти Веры Мейер?

В спальне из мебели был только старый секретер под единственной книжной полкой в одном конце комнаты и двуспальная кровать с резной спинкой в другом. Туго натянутое покрывало, наверное, когда-то было голубым, но выгорело и стало светло-серым. То же самое стало с тряпичным ковриком рядом с кроватью. Малин вошла и, отодвинув ногой коврик, увидела то, что подозревала, прочитав материалы следствия.

Темное пятно крови в форме амебы было на вид около метра в диаметре. Здесь Хеннингу фон Юлленборгу нанесли восемнадцать ножевых ранений в спину, причем несколько таких глубоких, что нож проткнул грудь насквозь. Нож так и не нашли, хотя прочесали весь район металлическим детектором и обследовали дно водоема кошкой.

Малин села на корточки и провела рукой по деревянным доскам, которые наверняка пытались отскрести, обработать наждаком и отбелить щелоком, пока не поняли, что сухой пол впитал так много крови, что остается его только полностью поменять.

Сзади что-то скрипнуло, и она резко обернулась. Но никого не увидела. Она встала и прислушалась.

– Эй? Здесь кто-то есть? – закричала она и стала вслушиваться в тишину, а затем покачала головой. Неужели из-за каких-то перевернутых дверных ручек она начала верить в привидения? А ведь она, в отличие от Андерса, не станет ни во что верить, пока несколько раз не убедится.

Малин положила коврик на место и подошла к секретеру, на котором была та же резьба, что и на спинке кровати. В замке торчал ключ; Малин повернула его и откинула крышку. В глубине лежала кипа вырезанных кроссвордов, все начатые, но не законченные.

В одном из четырех маленьких ящиков по бокам лежали ручки и ластики, в другом – несколько карточных колод. В третьем хранились катушки с нитками, иголки и наперстки, а последний был пуст. Пятый ящик посредине был в два раза шире и такой же пустой. Выдвинув его, Малин тыльной стороной ладони почувствовала легкую тягу. Она целиком вынула ящик и отложила его в сторону. Теперь она четко ощущала, как из отверстия дует. Она села на корточки и наклонилась вперед, но ничего не увидела в темноте. Ей пришлось посветить мобильным.

Отверстие шло вдоль задней стороны секретера и исчезало в стене за ним. Если бы у нее за спиной снова не раздался скрип, она бы уже начала гадать, что там спрятано. Но вместо этого повернулась и еще раз спросила, кто здесь.

Естественно, никакого ответа не последовало, и хотя Малин прекрасно понимала, что, как правило, старые деревянные полы скрипят и трещат, на всякий случай закрыла дверь в прихожую.

После чего попыталась отодвинуть секретер от стены, но увидела, что он привинчен к полу. Иными словами, ей придется засунуть руку в темное неизвестное пространство.

Она наклонилась вниз, чтобы засунуть всю руку целиком, и кончиками пальцев нащупала что-то в самой глубине. Но только сняв пальто и свитер, сумела залезть достаточно далеко, чтобы взять предмет и вытащить его.

Это был старый фотоальбом. Она вытерла слой пыли и мышиного помета и открыла его. На первом фото двое детей лет пяти, взявшись за руки, стояли на лужайке перед домом. Дети отличались только одеждой – короткие брюки с подтяжками и рубашка, и платье с бантом. Помимо этого они были похожи, как однояйцевые близнецы. Светлые волосы, глаза, форма лица, даже поза, в которой они стояли, положив руку на бедро, были почти что идентичными.

Дидрик и Нова были написано выгоревшими витиеватыми буквами под фото.

Малин стала дальше листать альбом, в котором было полно фотографий двух детей в различные периоды жизни. На большинстве они стояли, держась за руки, и смотрели прямо в камеру. На других обнимались и целовались, а на некоторых с ними была Вера Мейер. Она достала мобильный и сравнила фото из альбома с фотографиями преступника и женщины, которые прислал Фабиан. Без сомнения, это они.

Дидрик и Нора.

Это дети Веры? Но ведь у Веры не было детей. Во всяком случае, если верить старому расследованию Эдельмана, который в свою очередь ссылался на реестр народонаселения.

И тут у нее за спиной раздался щелчок, который при всем желании нельзя было списать на игру воображения. Дуло ружья находилось от нее так близко, что, повернувшись, она смогла в него заглянуть. Инстинктивно рука Малин потянулась к наплечной кобуре, но остановилась на ходу.

Уже было поздно.

85

Прошло больше суток с тех пор, как Соня не приходила домой, не звонила и даже не присылала смс. В том, что она погружается в себя в разгар творческого процесса, не было ничего необычного. Не говоря уже о нем самом, который мог отсутствовать целыми днями, если работа того требовала.

С одной только разницей – на этот раз она ушла от него.