Минута Славы. Ромфант для проснувшихся творцов

Слава пела одна, без музыки, но вскоре ей стали подпевать визажисты и сам старый клоун. Хотя никто не знал ни мелодии, ни слов. От такого зрелища, разворачивающегося в прямом эфире, даже Василина и Марфуша, слышавшие Славу и ее песни не раз за время знакомства, растрогались, понимая, что девочка услышала песню старого отчаявшегося сердца.

Когда ворвался режиссер, готовый разорвать всех и вся на тряпочки, его чуть не укусил ведущий. Передачу, идущую не по сценарию, пришлось несколько раз прерывать на срочную рекламу, от чего рейтинг ее сильно лихорадило: многие, с одной стороны, жаловались на прерывание на самом интересном месте, и одновременно никто, кто видел тот самый выпуск, не мог оторваться от экранов телевизоров, желая узнать о судьбе девочки из детского дома.

Больше всего радовались производители тех продуктов, которые демонстрировались по телевидению в тот час. Но зря. Лишь месяц спустя, подводя итоги и составляя бухгалтерские отчеты, эти производители были сильно разочарованы, узнав о тридцатипроцентном снижении продаж своих йогуртов и пилюль из-за того, что конкурс выиграла не та девочка, что приехала из деревни с коровой, а какая-то столичная штучка – по слухам дочка шишки из мира шоу-бизнеса. Люди так разозлились, что заодно перестали покупать те товары, что засветились во время прерывания эфира. Возникло нечто вроде аллергии на лживость. И производителям, а также их рекламным агентам, пришлось еще долго кумекать, как восстановить интерес к их по сути никому не нужным продуктам.

Но Василина и Слава не расстроились. К такому сценарию развития событий они были готовы. Зато очень расстроились Семен и те, кто обеспечивал его московские связи, после проигрыша Славы. Какие последствия грозили этим людям,никто не знал, но на следующую съемку вместо грузовика был пригнан настоящий лимузин с прицепом для Марфуши.

Глава 10. Песня про мамулю

Режиссер одного из первых телеканалов страны на то и был самым востребованным и высокооплачиваемым режиссером, что имел нюх на хиты и звезд, которые эти хиты рождают, а те, в свою очередь, приносили баснословные гонорары, которых жаждал востребованный режиссер.

– На этой девчонке клин клином сошелся! Я тебе говорю! – выкуривал он уже пятнадцатую по счету сигарету. – Мне сегодня звонили, ты представь?! Четыре раза только из Кремля… Два раза, чтоб выиграла Олька, один раз, чтоб какая-то Дина, и последний раз, чтоб Слава.

– И что ты будешь делать? – округлила глаза секретарша, закуривая тоже и чувствуя, что запахло паленым.

– А под конец позвонил сам помощник… прямиком оттуда, – режиссер показал на потолок, – и сказал, если Олька не выиграет…

– Зал снесет сцену, если не выиграет Слава, Лёвчик. Подростки, они такие.

– Значит, придется убрать подростков! Зал должен быть пустым! Нарежем кадров с милыми прыщавыми мордахами подрастающего поколения с предыдущих выпусков. Ольке этой вручим приз, получит свои овации и уважуху, а потом… – режиссер закусил губу. – В крайнем случае, уйду на цифровые каналы. И прихвачу эту девчонку с коровой! Куда она пойдет – туда попрутся все эти зубные пасты и йогурты с подгузниками. Вот увидишь, как миленькие поплетутся! Ты мой нюх знаешь!

– Будешь шантажировать?

– Если в этот раз и не прокатит. Увидишь! В следующий раз она им там даст жару! Снимем все сливки и без всяких звоночков сверху.

***

– Здравствуй, Славочка!

– Здравствуйте, уважаемые жюри!

– Это ты та самая девочка, которая может растрогать кого угодно своими песенками? – спросил старый толстый ведущий, чье сердце, как и лицо, давно походили на гнилую картошку. И только какие-то связи (ох, уж эти связи!) держали на плаву этого зануду, чья физиономия неуклонно, вне зависимости от погоды и времени года, появлялась на самых популярных телепередачах и все время в качестве члена жюри, хотя он никогда не пел и не танцевал, а только в основном критиковал, причем всех подряд. Выпереть его могли б другие такие ж физиономии, но, похоже, они и являлись теми пресловутыми связями, которые, не имея совести, из года в год транслировали себя с голубых экранов.

Слава улыбнулась.

– Не знаю, – честно ответила она. – Но мне приятно, что они кому-то нравятся.

– Что ж, искренний ответ, – сухо прокомментировал ведущий. – А скажи, пожалуйста, ты умеешь петь только в этом своем стиле, а-ля-рус? – последнее слово он произнес с акцентом южной провинции Франции, недвусмысленно намекая на свои корни и опять-таки связи.

Слава не успела ответить.

– И еще, девочка моя, ты и твоя наставница, – он кашлянул, – я имею в виду не корову, – зал захихикал, – мягко сказать, выглядите не по моде… Это ваша обычная одежда? Что это лен, крапива? Кора дуба?

– Эту одежду сшила для меня Василина, она – мастерица на все руки, – стала рассказывать Слава. – На одежде изображены древние символы, которые защищают того, кто в нее одет, от любого наговора. – Слава разгладила красивую широкую юбку, на которой красовались искусно вышитые хитрые лисы с острым хищным прищуром, который приковывал взгляд.