Мёртвая столица

Будет нехорошо, если её застукают в этом месте в пьяном виде: появление перед Ва'ларом в нетрезвом состоянии считалось у ма'аари неуважением к божеству, да и кто в здравом уме станет напиваться перед таким визитом? Сюда прилетали, чтобы открыть и исцелить свою душу, а не для того, чтобы её прятать.

— Ну что же ты молчишь? — процедила она сквозь зубы. Эта часть балкона была пуста, а летавшие по залу ма'аари были слишком далеко, чтобы услышать шёпот воительницы. — Теперь мне известны твои тайны, Ва'лар. Это твоя магия уничтожает наш мир, а теперь и мою страну. Что, так и будешь висеть и делать вид, будто ты не при делах?

Божество не ответило. Иного Сайтеми не ждала, и всё же едва сдерживала растущее раздражение. Хотелось взять увесистый камень и бросить в гладкую кристальную физиономию, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Вот только за подобные проделки её прикончат на месте собственные же соплеменники. Да и откуда здесь возьмётся камень? Здешние уборщики — или слуги Ва'лара, как их было принято называть — не позволяли ни единой пылинке задержаться в священных стенах Небесного Престола. И без того хорошо убранный город в этом месте прямо таки сверкал чистотой. Песчинки не найдёшь, не то что камня.

— Для чего ты вообще тут висишь, а? Какой от тебя прок? Промывать ма'аари мозги, чтобы не вышли из-под контроля? Чтобы не сотворили ничего дурного? Вот только лекарство от твоей силы уже давно найдено!

Дева демонстративно тряхнула бутыль за пазухой, но вовремя спохватилась и стёрла с лица надменное выражение. Впрочем, редкого из присутствовавших здесь ма'аари не распирало от гордости, так что победоносный вид Сайтеми едва ли мог привлечь чьё-либо внимание.

Дева постаралась успокоиться. Злость ни к чему не приведёт и уж точно не испугает висевшую внизу кристальную статую.

— Я не прошу ни богатств, ни силы, ни бессмертия. — Она продолжала говорить вслух, что было несвойственно для крылатого народа. Ва'лара посещали, чтобы слушать и чувствовать, а не говорить. — Мне нужны всего лишь ответы. Неужели это так сложно? Я не собираюсь судить, не собираюсь мстить и не намерена поучать тебя. Я хочу только знать… Порча, нар'силен… Что всё это значит? Скажи мне, молю тебя…

Бог молчал.

Зачем она вообще сюда прилетела? Чего ожидала? Что после тысячелетий молчания Ва'лар вдруг зашевелится и заговорит? Или поразит бунтарку молнией за её скверные речи? Возможно, последнее было бы и к лучшему. За последние недели Сайтеми начала изрядно уставать — не от долгой дороги по людским землям и суточного перелёта над Кеварином, а от сомнений и неопределённости, преследовавших её с того самого дня, когда она шагнула за стены мёртвой столицы.

Больше всего дева желала дождаться хоть какой-то развязки для этой истории. А поскольку ни Ва'лар, ни совет Эл'таро не спешили давать ответы, ей не оставалось ничего иного, кроме как взять дело в свои руки и ускорить события. Очень скоро она заставит их заговорить.

Перемахнув через балкон, Сайтеми расправила крылья и позволила телу медленно спланировать вниз — к широкой платформе, с которой открывался вид на весь город. Пролетев над Ва'ларом, дева выпорхнула наружу и устремилась на запад. Ладонь легла на прикреплённую к поясу сумку, нащупав внутри бутыль с освящённой родниковой водой и горсть небольших упругих шариков.

* * *

Подходя к жилищу одинокого ма'аари, облюбованного пиявками в качестве базы, Линсон снова ощутил волнение. Проводнику ещё предстояло привыкнуть, что отныне он будет возвращаться не в пустую квартиру, а в убежище, где отдыхает после долгого дня вся его банда.

В этот раз на втором этаже их ждали сразу три человека. Кроме Арамео и Вила, уже повидавшихся с Линсоном, в кресле, широко раскинув ноги, развалился высокий детина с бандитским ирокезом на голове. Линсон узнал его. Торесу было далеко до квадратной фигуры Гирмса — с некоторой натяжкой его даже можно было назвать стройным парнем, — но любого из пиявок он мог без усилий поднять над головой и выбросить в окно, за что внутри банды назывался не иначе как громилой.

— Линсон, и вправду ты! — детина вскочил с кресла и затряс руку проводника в медвежьей хватке. — А я было подумал, что Мео с Вилом меня разыгрывают!

— Тоже… рад тебя видеть, — выдавил Линсон, морщась и потирая раздавленную руку. В глаза ему бросилась одежда громилы: рукава, штанины и торс по всей длине были обшиты широкими тканевыми и кожаными накладками. Видимо, среди стройных крылатых существ не нашлось ни одного, чей размер одежды совпадал бы с габаритами Тореса, и его костюм пришлось полностью перекраивать, насколько позволяли портняжные навыки бывших воров.

Детина плюхнулся обратно в кресло, а Линсон и Перри принялись рыться в съестных припасах. Уже темнело, а ели они последний раз чуть позднее полудня, наведавшись в закусочную в жилом районе западной части города.

Когда все расселись по местам, Арамео прислонился к столу возле окна и начал разговор: