Мир-Али Кашкай

Так оно и вышло. Но прежде, не без ведома Кирова, в Академии наук был осуществлен самый настоящий погром… Жертвами «академического дела» стали 525 ее сотрудников^{30}.

Институт Левинсона-Лессинга, так неофициально называли в ученом мире Петрографический, оставался вне политических интриг. Геологи — народ особой породы: зимой копаются в своих лабораториях, летом — бродят в тайге или лазают по горам. Эта была как раз та доля, о которой мечтал М. Кашкай, покидая Баку…

Впрочем, несмотря на политические дрязги и интриги, жизнь шла своим чередом. Аспирант М. Кашкай все эти годы находился, можно сказать, в приподнятом настроении. Учеба ему давалась легко, из экспедиций он возвращался также не с пустыми руками — задания выполнял полностью, спорил, как и все, по поводу новых, неизвестных ранее, выходов различных горных пород, новых пликативных складов, разломов и т. д. Это были далекие от политики дела, никакой классовой борьбы и никакой оппозиции — чистая наука.

Страна выполняла пятилетки — первую, потом вторую.

Было чем гордиться и геологам. На XVII съезде сам товарищ Сталин сказал о них несколько добрых слов: «У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база — на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали еще новую угольно-металлургическую базу — на Востоке, составляющую гордость нашей страны»^{31}.

База на Востоке — это прежде всего труд геологов, значит, и его, Мир-Али Кашкая, труд, его экспедиции на Алтай, исследования железорудных месторождений Кузнецкого Алатау, его находка осмистого иридия в прииске Большая Викторьевка.

Сталинский абзац из доклада на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 года можно прочесть на стене парткома, он стал поводом для обсуждения задач, стоящих перед учеными и аспирантами института. Страна обязуется выполнить задания пятилетки за четыре года, и геологи брались также найти, исследовать, подключить новые месторождения полезных ископаемых к локомотиву социалистической индустрии.

«Конечно, на наших собраниях немало пустых слов… Но страна-то растет, развивается, новая индустрия — это реальность. Вот что главное!» — так рассуждал наставник аспиранта П. И. Лебедев.

И это тоже было учебой — уметь отделять второстепенное от главного, не задерживать внимание исключительно на недостатках, видеть и понимать движение жизни…

Незаметно пролетели первые два года учебы. Вроде бы немалый срок, а отними от них еще месяцы пребывания в Сибири, время на обработку добытых материалов в лабораториях, командировку в Дашкесан, которую профессор Лебедев считал весьма важной для исследования Загликского алунитового месторождения, да еще часы обязательного штудирования и усвоения теоретического курса — совсем не остается времени для диссертации^{32}.

Не успел, как говорится, оглянуться, как защита на носу.

Стало быть, надо возвращаться на родину, пробираться в Исти-Су…

ОДИН НА ОДИН С БОЛЬШИМ ХОСРОВЫМ

— В Исти-Су? — переспросил секретарь, потом еще раз внимательно прочел командировочное удостоверение и вновь уперся недоверчивым взглядом в молодого человека, стоявшего перед ним и дожидавшегося предложения присесть.

— Да, товарищ Агаев, это тема моей научной работы. И мне не позже завтрашнего дня надо попасть в район расположения источников.

— И что вы там будете делать, товарищ Кашкай? — продолжил свои расспросы секретарь Евлахского райкома, выйдя из-за своего обшарпанного и запачканного чернильными пятнами стола и, наконец, движением руки пригласив командированного присесть. (Как, однако, изменились люди. Как они быстро усвоили новые порядки, коммунистический этикет и одеяния — «сталинский» френч и сапоги, усики вместо усов и мундштук вместо трубки!)

Появление гостя поначалу обескуражило секретаря, затем искренне заинтересовало и, в заключение, столь же искренне расстроило. Партийному руководителю было не до геолога по той простой причине, что в районе начался сбор хлопка и у него каждая минута была на счету. Хлопковая страда — время испытаний для партийного руководства. Соберешь нужное количество хлопка (а сколько нужно — толком никто не знает, в планах-заданиях одни цифры, а Баку настаивает на других) — значит, усидишь на своем секретарском стуле до положенного срока, провалишь сдачу «белого золота» — придется отвечать перед самим «Хозяином», товарищем Багировым. У него же, евлахского секретаря, одни проблемы, и каждая из них начинается со слова «нет»: нет людей — мужики сидят в чайханах, а на поле одни женщины с детьми, привязанными к спине, нет лошадей, нет телег, нет воды — нечем поить людей в испепеляющую жару. А тут откуда ни возьмись этот Кашкай — свежевыбритый, в чистенькой рубашке, аккуратно отутюженных брюках. Как будто не с поезда сошел, а из родного дома мамочка проводила. Небось сейчас лошадей попросит или телегу до Тер-Тера…