Мир-Али Кашкай

Гость выложил на стол кожаную полевую сумку (такие нынче у большого проверяющего начальства водятся), достал из ее кармашка какую-то бумажку и положил перед хозяином тесного, дышащего полуденной жарой кабинета. Бумажка, оказавшаяся препроводиловкой Ленинградского петрографического института, удостоверяла, что сотруднику оного, командированному «в Закавказье, в район минеральных источников Исти-Су с 16 июня по 1 октября 1934 года, необходимо оказать содействие в проезде к месту командировки, поскольку исследования, проводимые Кашкаем, могут выявить и уточнить бальнеологические качества названных источников. В связи с этим ему необходимо охватить геологической съемкой районы всех трех минеральных источников и связать их между собой»^{33}.

Документ, само собой, написан на русском. Да если б он был составлен на азербайджанском, все равно тут без переводчика не обойтись.

Секретарь понял, что день, его первая, по крайней мере, половина, безвозвратно потерян. Лучшим способом как можно быстрее заняться своими хлопковыми вопросами было разобраться с делом нежданно-негаданно свалившегося ему на голову геолога. В конце концов из Ленинграда, где партийным вождем «наш Мироныч», не каждый день приезжают гости, к тому же наши, свои, соотечественники.

Порадовавшись за своего земляка, занятого важной работой в далеком Ленинграде, послушав его рассказы о геологических экспедициях, ищущих нефть, руду, уголь, золото и прочие полезные ископаемые по всей Стране Советов, он заодно попросил в точности перевести содержание документа относительно командировки товарища Кашкая в Кельбаджары (русский язык, конечно, язык партийцев, но секретарь человек из села, за то и ценят его в ЦК, к тому же с геологическими терминами ему не приходилось иметь дело). Выслушав внимательно собеседника, он попросил помощника, моложавого мужичка, подать чаю, придвинул к себе чистый лист бумаги и принялся что-то чертить на нем. Оказалось, что он был занят разработкой маршрута дальнейшего следования ученого к месту командирования. Согласно схеме выходило, что евлахский секретарь берется обеспечить его переброску в Тер-Тер.

— Отсюда мы каждый день отправляем карабахцам солярку, продукты, стройматериалы, словом, все, что им полагается по распределению Центра. Место для одного человека всегда найдется.

Брался он сообщить тамошнему начальству и о приезде ленинградского азербайджанца с тем, чтобы в Тер-Тере помогли перебраться далее до самой границы Кельбаджарского района. Отсюда — как повезет.

— В горах, конечно, как и всюду, — наша советская власть, крепкая. Но горцы, сами знаете, народ своеобразный. Мягко говоря…

* * *

Первая встреча с этим своеобразным народом произошла в селе Агдабан, что на самой границе между Тер-Тером и Кельбаджарами.

Совершенно неожиданно день догорел и погас под проливным дождем, невесть откуда грянувшим и накрывшим путников — молодого геолога и столь же молодого учителя, направлявшегося в район минеральных вод по распределению после окончания педагогического техникума. Нужно было думать о ночлеге. Их «гид», местный крестьянин, ловко управлявший тощей лошадкой, тяжело, с храпом тянувшей грозящую вот-вот развалиться телегу на многочисленных спусках, отчаянно похлестывая по бокам несчастное животное, вывел уже успевших промокнуть пассажиров к неказистому дому, где располагался, как он уверял, сельсовет. Из приоткрытой, грубо сколоченной двери дыхнуло восхитительным запахом горящих поленьев и свежеиспеченного хлеба, в глубине комнаты мерцал золотистый свет керосиновой лампы.

Плечистый детина, представившийся председателем сельсовета, не рекомендовал им продолжать путешествие и предложил заночевать в Агдабане, дожидаясь солнца. На вопрос, когда оно выглянет, солнце, детина посмотрел за дверь (в доме окон не было), шумно потянул носом и, стряхнув с головы капли дождя, дал прогноз: не раньше завтрашнего полудня. Прогноз оказался довольно точным, с одной лишь поправкой — дождь к полудню действительно прекратился, но солнце выглянуло для того, чтобы вновь исчезнуть. В результате Муса, точнее, Сельсовет-Муса, так звали председателя, не рекомендовал отправляться в путь на ночь глядя:

— До райсовета километров пятьдесят — не меньше. А на горных дорогах не только медведи шастают…

Через пару часов село погрузилось во мглу, и наступила жуткая тишина.