Мир без границ

Впрочем, Светильников и так уже все понял. Настолько необычная больница, настолько странные и удивительные методы лечения – чего стоило одно лишь полное отсутствие боли! – не могли появиться ни за несколько лет, ни даже за столетие.

Зигзаги кардиограммы побежали по стене с бешеной скоростью, чуть ли не сливаясь в широкую темную полосу, состоящую из вертикальных штрихов. Дверь открылась, и на пороге замер встревоженный Люк.

– Я т-тогда… не с-с-спасся? – с трудом выговорил пациент, глядя то на него, то на Анатолия. – И вы… з-з-з… забрали меня оттуда… в будущее? В другое время?

Его посетители переглянулись, и Люк, чуть помедлив, кивнул, после чего Тол снова повернулся к Аркадию.

– Да. Сейчас две тысячи четыреста тридцатый год. Но все не так страшно, как вам кажется. Мир не так уж изменился, и вы быстро привыкнете ко всему новому. И в нашем времени живет много других людей из прошлого, в том числе и из вашего века. Если захотите, вы сможете и дальше работать в ХС, когда поправитесь.

В то, что мир мало изменился, Аркадий не поверил – одна эта больница, точнее, одна-единственная ее палата, уже свидетельствовала о том, что медицина в двадцать пятом веке стала совершенно иной. Значит, так же сильно переменилось и все остальное. И его работа, его Хроноспасательная служба, надо полагать, тоже стала теперь совсем другой. Если уж ее сотрудники забирали из прошлого не только детей, но и взрослых и не боялись, что те не приживутся в новом времени… Причем они ведь забирали даже тех, кто погиб в людном месте и остался бы там в виде мертвого тела, осенило внезапно Светильникова. Его самого, получается, забрали именно в такой ситуации! Как же они спасают таких, как он, не вызывая у людей прошлого подозрений?

– Вы сейчас еще немного поспите, – подошел к Аркадию врач и провел рукой по внешнему краю «ванны», словно нажимая на невидимые для лежащего в ней человека кнопки. – А потом Тол снова придет и расскажет вам, как мы все тут живем…

– Х-хорошо, – Светильников с радостью отметил, что речь дается ему все легче. – Только… один в-вопрос?.. У меня были др-р-рузья… дв-в-вое…

– Эмма и Любим Маевские? – уточнил Люк.

– Да! – то, что Эмму здесь знали под фамилией Любима, Аркадия не удивило – вот уж чего точно следовало ожидать. Он лишь отметил про себя, что его самое горячее желание, о котором он вспоминал перед первым визитом медиков, все-таки сбылось. Вот только… как сложилась их жизнь? И как задать такой сложный вопрос, когда язык тебе почти не подчиняется?

Но Анатолий, похоже, очень хорошо знал своего подопечного из далекого двадцать третьего века и теперь без труда догадался, о чем тот хотел узнать.

– Их знает каждый хроноспасатель, они наши герои, – улыбнулся Тол. – Правда, я не помню всех подробностей их биографии, но сейчас все найду и распечатаю для вас. Пока могу только сказать, что они сделали очень много «нырков» в разные эпохи – и всегда удачно. Да, и, кажется, их приемный сын продолжил их дело, а дочь стала то ли певицей, то ли балериной…

Аркадий закрыл глаза и почувствовал, что его и правда неудержимо клонит в сон – наверное, врач, когда регулировал что-то на краю «ванны», добавил в заживляющую жидкость снотворное или просто сильное успокоительное. Но пациент не расстроился, ведь самое главное он узнал. А все остальные вопросы вполне могли подождать.

Глава II

Аркадий Светильников сидел на длинном балконе, опоясывавшем здание клиники на двадцатом этаже, и смотрел на медленно встающий над горизонтом алый шар солнца. С тех пор как ему разрешили самостоятельно ездить по больнице в инвалидном кресле, он часто приезжал на один из балконов на рассвете и на закате и подолгу сидел, любуясь переливающимся всевозможными оттенками небом, меняющим свой цвет с красного на золотой солнцем и принимающими самые причудливые формы облаками. Едва ли не единственные вещи, ничуть не изменившиеся за прошедшие два столетия. Хотя – вот же ирония судьбы! – именно закатами, восходами и вообще природными красотами Светильников смог по-настоящему насладиться только теперь. В своем «родном» XXIII веке ему все времени не хватало…

Зато теперь молодой человек мог сколько угодно любоваться природой: медики в двадцать пятом столетии оказались еще более невероятными перестраховщиками, чем в двадцать третьем, и крайне неохотно разрешали своим пациентам и ходить, и заниматься какими-нибудь простыми делами, даже когда те были уже вполне к этому готовы. От выздоравливающих пациентов требовалось, чтобы они как можно больше лежали и тратили как можно меньше сил. Двигаться разрешалось только во время занятий лечебной физкультурой и только делая специальные упражнения под руководством инструктора, а вся прочая «самодеятельность» считалась вредной и опасной для дальнейшего выздоровления.