Мир без конца

– Река здесь мутноватая. А госпиталю нужна чистая вода.

– Я проложу тебе трубу. Выше по течению вода чище.

Снегопад ослабел, а затем и вовсе прекратился, так что стал отчетливо виден весь остров.

Керис улыбнулась Мерфину.

– У тебя есть ответы на все вопросы.

Он покачал головой.

– Это все просто. Чистая вода, просторные помещения, приемный покой…

– А какие вопросы трудные?

Мерфин повернулся к ней лицом. В его рыжей бороде таяли снежинки.

– Как насчет этого – ты меня еще любишь?

Они долго смотрели друг на друга.

Керис была счастлива.

Часть VII. Март – октябрь 1361 года

81

В свои сорок Вулфрик оставался самым красивым мужчиной, которого когда-либо видела Гвенда. Теперь в его рыжеватых волосах серебрились седые пряди, но оттого он казался лишь мудрее и сильнее. В молодости он был широк в плечах и узок в поясе, а теперь это не так бросалось в глаза, поскольку он заметно раздался внизу, однако все еще вполне мог трудиться за двоих – и оставался на два года моложе Гвенды.

Она считала, что сама изменилась меньше. Ее темные волосы были из тех, что седеют уже сильно на склоне лет. Она ничуть не отяжелела за минувшие годы, пускай после двух родов грудь и живот слегка обвисли.

Гвенда ощущала годы, только глядя на своего сына Дэви, любуясь его гладкой кожей и порывистой походкой. Ему исполнилось двадцать, и он выглядел мужским воплощением ее самой в этом возрасте. Лицо, как у нее, будто сглаженное, без черт, и шаг тоже, как у нее, быстрый и решительный. Непрестанный труд в полях при любой погоде оставил на руках Гвенды морщины, навечно раскрасил щеки румянцем и научил ходить медленно, сберегая силы.

Подобно ей, Дэви был невысок ростом, отличался строптивостью и скрытностью: сызмальства она затруднялась догадаться, о чем он думает. Сэм же являлся полной противоположностью Дэви, был высок и крепок, ему не хватало сообразительности, чтобы обманывать, и при этом в нем ощущалась затаенная злоба, в которой Гвенда винила настоящего отца мальчика, Ральфа Фицджеральда.

Уже несколько лет мальчики работали в полях бок о бок с Вулфриком, но две недели назад Сэм исчез.

Родители знали, куда он пропал и почему. Всю зиму он рассуждал о том, что хочет покинуть Уигли и перебраться в деревню, где батракам платят больше, и, едва настала пора весенней вспашки, сбежал.

Сердцем Гвенда понимала сына. После 1347 года покидать свою деревню или принимать более высокую плату считалось преступлением, но неугомонная молодежь по всей стране дерзко нарушала закон, а крестьяне, отчаявшиеся найти работников, нанимали беглецов. Землевладельцам вроде графа Ральфа оставалось лишь скрежетать зубами.

Сэм не сказал, куда направился, вообще не предупредил о своем уходе. Вздумай сбежать Дэви, Гвенда бы догадалась заблаговременно: младший сын обыкновенно все тщательно продумывал и принимал осмысленное решение, – а вот Сэм, как она чувствовала, просто поддался мгновенному порыву. Кто-то упомянул при нем какую-то деревню, и он, проснувшись на следующее утро, захотел немедленно отправиться туда.

Гвенда уговаривала себя не терзаться беспокойством. Сэму двадцать два, он силен и вынослив: никому в голову не придет помыкать им или дурно с ним обращаться, – но он ее кровинка, и материнское сердце болело.

Если уж она не может найти сына, значит, никто его не найдет, говорила она себе. Это хорошо. Но все равно ей очень хотелось знать, где он обосновался и как ему живется: отыскал ли себе приличного хозяина, добры ли к нему люди вокруг?

Этой зимой Вулфрик смастерил новый легкий плуг, чтобы удобнее было пахать те участки надела, где в почве залегал песок, а по весне они с Гвендой отправились в Нортвуд купить железный лемех – единственное, чего не могли изготовить сами. Как обычно, жители Уигли двинулись на рынок небольшой группой. Илаю и Джеку, что трудились на сукновальне ткачихи Медж, понадобилось съестное: своей земли у них не было, всю еду приходилось покупать. Аннет и ее восемнадцатилетняя дочь Амабел несли на рынок дюжину кур в клетке. Пошел и староста Нейт вместе со своим подросшим сыном Джонно, сызмальства заклятым врагом Сэма.

Аннет до сих пор кокетничала с каждым пригожим мужчиной, и большинство из них в ответ глупо ухмылялись и неуклюже принимались заигрывать. По дороге в Нортвуд она болтала с Дэви, и пускай тот был вдвое моложе, игриво хихикала, встряхивала волосами, с притворным негодованием шлепала его по руке, словно ей было двадцать два, а не сорок два. «Давно уже не девчонка, – мрачно думала Гвенда, – но ведет себя по-прежнему». Амабел, такая же хорошенькая, как когда-то Аннет, шагала чуть поодаль, будто стесняясь матери.

До Нортвуда добрались в разгар утра. Сделав необходимые покупки, Вулфрик и Гвенда пошли пообедать в таверну «Старый дуб».