Мир Чаши. Дочь алхимика

— Благодарю. — Жозефина завершила разговор, понимая, как тяжело дается Аделине поддержка сразу двух связующих нитей; окончание связи она ощутила как вздох облегчения от молодой графини. — Так что со столицей?

— Если вы призовете, то народ пойдет, — серьезно ответила Каталин.

…Тем паче что от соседей пришла весть: зима, дорог, считай, и нет почти, но, если надо, — мы готовы.

Зачерпнутая голой рукой горсть снега холодила кожу и возвращала ясность мыслям. Девушка наблюдала за парящими в выси Небесными Зверями, по лицу ее текли капли талой воды. Сердце словно замерло под грузом всего того, что произошло за последние дни, — пропажа Зверя и Фердинанда, появление Сержа, принесенные им вести, предстоящая война, — и сейчас Жозефина пыталась найти в себе покой, необходимый для принятия решений, и притом не погасить всех чувств. В них была ее сила, как и у любого целителя, и отказываться от этой силы было ни в коем случае нельзя: решение, принятое лишь разумом, вне сердца, не прошедшее сквозь его законы, было лучше вовсе не принимать. Лишь то, что принимается сердцем как верное, как правильное, следует воплощать.

Еще раз вдохнув полной грудью морозный, шуршащий воздух, она повернулась и шагнула в тепло дома, тепло очагов и сердец.

Едва стоило собрать военный совет, как в дом вбежал дозорный; и еще прежде, чем он появился в зале, Жозефина ощутила его страх и безмерное удивление.

— Госпожа, там у ворот корневик, вас просит!

Уже зная, кого она увидит, Жозефина поднялась на барбакан. В сгустившейся темноте стоял, помахивая белым платком, некто одетый в лазоревое, алое и канареечное, и он был знаком всем носящим цвета де Крисси.

— Господин Кандалик. Разумеется, — не слишком приветливо произнесла девушка.

Тонкий и гибкий, словно хлыст, он изобразил витиеватый поклон.

— Я пришел спеть балладу, посвященную вашей мудрости, о прекраснейшая из смертных! Позволите ли вы пасть на колени и вознести хвалу…

— Давайте к делу, — устало перебила восхваляемая, памятуя, что разливаться соловьем Ищейка способен бесконечно. Тот спрятал платок, в последний раз качнул пером на пышном берете и сменил тон на более приличествующий тому, кто пришел говорить о деле:

— Признаюсь честно, я и сам не рад, что приходится вновь вас беспокоить, но, поверьте, я не стал бы это делать без самой крайней на то нужды. Видите, я пришел сюда безоружный и даже без маски.

Жозефина окинула его взглядом, вспомнила его близнеца на достопамятном Северном тракте и то, что она знала о самом Кандалике и его способностях к смене лиц…

— Неужели это действительно ваше лицо? — поинтересовалась она, облокачиваясь на тесаный камень ограды.

— Один бард проиграл мне его довольно давно, даже по нашему летосчислению, так что я действительно привык считать его своим, — признался Кандалик, оглядев свои руки в пышных пестрых рукавах, отороченных кроваво-алыми с золотом манжетами.

— А теперь скажите, зачем вы пришли.

— Ну, во-первых, я рад видеть вас в добром здравии. Во-вторых, у меня есть к вам деловое предложение.

— Слушаю. — Она прищурилась, словно целясь.

— Вначале я хотел бы извиниться. — Он вновь подмел снег пером своего берета. — В тот раз действительно получилось нехорошо, мои указания были недостаточно точны. На сей раз будет иначе. Я предлагаю вам сделку, честную сделку.

— Честная сделка с тварью Корней?! — Этот оксюморон был не единожды упомянут и в легендах, и в балладах, и в сказках, которые рассказывали детям старшие, но Ищейка нимало не смутился.

— Вы знаете, что мне нужно — чтобы вы остановили тот механизм. А взамен я помогу вам найти вашего Зверя.

— Быть может, случится еще и так, что вы скажете, зачем это делать?

Медленный снег ложился на двор, путался в кудрях девушки, оставался на ее плаще, а с Кандалика слетал тут же, не задерживаясь ни на коже, ни на одежде.

— Я всего лишь выполняю контракт. Вашему миру от этого будет только польза, я прошу остановить нашествие тварей. В знак своей непременной лояльности вам я даже могу уступить даром некоторые сведения. Столица будет взята штурмом, потому как король кое-что задолжал моим нанимателям. Вам вреда от остановки механизма не будет.

— А остальным?

— Твари всего лишь ворвутся в столицу, чтобы забрать то, что им причитается. Да, там гибнут люди, но что с того, они постоянно гибнут.

Жозефина оставалась непреклонной. Она поверила ему однажды, позволила надавить на то, что было для нее действительно важно, — но она всегда быстро училась на своих ошибках.

Особенно хорошо эта наука давалась ей последние полгода.

— Не играйте Марца. Это уже было.

Кандалик вздохнул — весьма искренне.

— Эта личина была такой удобной… но я себя обнаружил. Итак, ваш ответ?

— Я не могу вам верить, — покачала головой Жозефина, и в этом жесте и спокойном, чуть сожалеющем голосе было гораздо больше силы, чем в крике и многословном отрицании.