Мир Чаши. Дочь алхимика

Смотритель Маяка сказал, что сегодня морского мага еще не видел, но зато подсказал, где того можно найти: «…вот от Порта пойдете прямо, и на третьем перекрестке — налево, там дом с зеленой крышей будет и чайками резными на воротах». Нужный дом отыскался легко; ворота были приоткрыты, во дворе явно шла какая-то работа, и на вежливый стук раздалось вполне гостеприимное: «Заходите!»

Посреди двора лежала на козлах перевернутая лодка, рядом на костерке пузырился котелок со смолой, неподалеку лежала пакля, придавленная сверху большой мочальной кистью; с лодкой возился высокий мужчина с собранными в хвост волосами цвета той самой смолы. Это был, несомненно, маг; несомненно, морской; и, столь же несомненно, он был не тем, кто отправил Жозефину в Лабиринт. Гибкий, смуглый от загара, с жилистыми руками, он действительно походил на море — когда спокойное и ровное, когда темнеющее и обрастающее пенными барашками по кромкам волн, а когда и вовсе штормовое, свистящее, безжалостное, но всегда — глубокое: как ни смотри, до дна не доглянешь.

— Чего надо? — буднично спросил мужчина.

«Морган», — вспомнила девушка.

— Приветствую, — ответила она. — Морган, вы же не единственный морской маг в Кор Фъере?

— Не единственный. А кого вам надо-то?

— Невысокий старик с залысинами, в просоленной хламиде, весьма сильный, с явными признаками морского мага. Полагаю, вы его знаете?

— Знать-то знаю, — Морган рукавом смахнул со щеки прилипшую стружку, — вот только не простой он маг. Появляется иногда, и легенды о том есть, и видел его кое-кто, только поговорить с ним никак не удастся, если сам не припожалует.

Он подвернул начавший было сползать рукав своей хламиды… нет, хламидами назывались одежды академических магов — струящиеся, мягкие и длинные. Эта же одежда из очень плотной грубой ткани, скроенная «колоколом», могла называться не иначе как робой — сейчас ее прихватывал на талии пояс, а если надо, его можно было распустить, пуговицы на боковых швах застегнуть и, накинув капюшон, работать на палубе корабля в неласковых водах Хищного моря. Да и в городе под порывами зимнего ветра, летящего с моря, она тоже была полезна — в отличие от платья магов Академии.

Они разговорились. Парни просто наслаждались солнышком и еще теплым ветром, отдыхая от недавних трудов, а Морган опознал сплетенное призрачным стариком заклинание как поисковое — Морские Струны, издавна пользуемое морскими магами, — и рассказывал Жозефине, как заговаривать лодку от течи, от бури, на удачное возвращение.

— Дело несложное, — говорил он, оглаживая крутой деревянный бок сильной ладонью — такой, что ею эти доски можно было полировать, — кропотливое только — каждую досочку надо нашептать, каждую заклепочку, каждый шмат пакли, и уключины не забыть, и когда смолишь, тоже наговаривать, каждую малую щепочку в общую сеть вплести. Так оно всегда в море, веревка надежнее цепи — одно звенышко разомкнулось, и все, а тут какое волоконце ни порвись, остальные уж удержат…

Когда вечером отряд снова собрался вместе, Каталин с ребятами, как и обещала, действительно устроила пир — вернее, достаточно скромный ужин, на котором вскрыли бутыль тщательно сберегаемого дядиного вина. Лаки, пробывший на крепостной стене до вечера и страшно завидовавший счастливчикам, ушедшим сопровождать госпожу, на радостях вместе с Каталин поднял ее на плечи и так и нес до самого постоялого двора. Они пили, смеялись и говорили до самого чистолуния, а потом разошлись по комнатам — отсыпаться перед следующим днем, который в осажденном городе легким и простым быть вовсе не обещал.

А где-то там, под ночным небом, летел неутомимый Чирик, неся Фердинанду письмо.

Следующее утро для Жозефины началось с письма от самого Ордиса, недавно избранного Предводителя Севера. Пергаментный, запечатанный тяжелой серебристой печатью свиток гласил, что «достойную госпожу де Крисси приглашают на аудиенцию к Предводителю Севера в послеобеденный час».

Изрядно удивленная вниманием облеченного властью лица, которое — что и было самым удивительным — для разнообразия не несло в себе опасности или угрозы, Жозефина зачитала письмо своим бойцам за завтраком.

— Ничего странного, — отозвалась Каталин, обсасывая тресковый хвост, — вы привыкли думать о себе как о родовитой, но мелкой нобле и что вы человек маленький и незаметный, но я вам скажу, что люди видят больше, чем кажется. Да и знают о вашем исчезновении и возвращении немало народу, слухи разносятся быстро.

На сей раз госпожу сопровождали Каталин и Витар: Уиллас и Лаки, согласившись, что так будет справедливо, ушли на стену служить городу.