Мир до и после дня рождения

— Разумеется, лапочка. — Его пренебрежительный тон давал понять, что он ни в чем подобном не уверен. — Давай разберемся с одним турниром. Ведь в Молверн ты можешь со мной поехать?

— Хорошо, — неохотно согласилась Ирина. — Но только в Молверн.

Они унеслись из «Ройял Бат» уже на другом лимузине, и Ирина, страдавшая от легкого похмелья, так толком и не поняла, где находится Молверн. Где-то недалеко от Вустершира, который она почти не успела посмотреть, поскольку жила в графике игра всю ночь, сон весь день, а посему у нее в памяти он запомнился не местностью, а соусом для стейка.

Несмотря на то что Ирина не помнила о данном обещании сопровождать Рэмси на все турниры, в скором времени она обнаружила, что находится в Престоне, словно провела время на «голопалубе», как в сериале «Звездный путь». Вечером, когда матчи были сыграны, Ирина приходила с отчетом в «Суарес» — бар на углу у Ратушной площади; видимо, необходимость пропустить три-четыре рюмки с ребятами тоже была пунктом ее должностной инструкции. Ей нравилось думать, что у нее стало лучше получаться поддержать беседу о снукере, хотя она по-прежнему находила тему скучной. Поэтому к концу недели она сняла с себя все обязательства, испытывая в равной степени облегчение и удовлетворенность.

— Знаешь что, голубушка, — сурово начал Рэмси, когда они вернулись в свой номер. — Говоря о предстоящих состязаниях, ты должна следить за словами. Со стороны кажется, что все мы друзья-приятели, но существует и жесткая борьба, не забывай об этом.

— Что же я сказала? — спросила Ирина, пропустив слова «на этот раз».

— Я о твоей болтовне на тему чемпионата мира.

— То, что ты проиграл шесть из них, общеизвестный факт. Это не твоя личная тайна. Клайв Эвертон упоминает об этом каждый раз, когда комментирует твою игру.

— Из твоих уст это звучит совсем по-другому.

— Раз уж ты подслушивал, должен знать, что я сказала.

— Я не подслушивал, я слышал.

— Я сказала, что принято считать шесть поражений серьезным испытанием для человека, желавшего слишком многого или недостаточно стремившегося к достижению цели, крушением надежд под давлением обстоятельств. В общем, во всем виноват спортсмен. Я же отметила, что все эти шесть матчей ты проиграл по разным причинам, а сложившееся впечатление не больше чем иллюзия. Я сказала, что иногда ты не выполняешь удар просто потому, что не выполняешь, и точка. Это происходит не по причине того, что мать тебя не любила, или ты ненавидишь себя, или испытываешь страх перед успехом. Я сказала это, чтобы увести разговоры о тебе в другое русло, я полагала, ты оценишь мои старания.

— Попытка удалась, голубушка. Теперь все думают, что даже женщина Рэмси Эктона считает, будто он выдохся. Ты меня унизила.

— Я тебя не унижала! — Ирина спрашивала себя: что же будет, если людей, которые воспринимают мнимые обиды с такой чувствительностью, оскорбить по-настоящему? Впрочем, повышенная чувствительность была удачной тактикой. Бурная реакция на самую безобидную фразу заставит ее дважды подумать, прежде чем высказаться критично в его адрес.

— Твоя проблема в том, что ты считаешь это поражением, — продолжал Рэмси. — Я проиграл. Заметь, единственный турнир, который я проиграл. Но ты должна понять, игра — это азарт и шоу. Выходя к столу, я не хочу, чтобы обо мне думали: «А, Рэмси, старик, с ним будет легко справиться». Я хочу, чтобы они штаны теряли от страха. Я хочу, чтобы они помнили: я становился победителем почти всех существующих рейтинговых турниров. Если я смогу запугать противника, победа мне обеспечена. Потом они говорят с моей птичкой, а она начинает придумывать оправдания — словно я в них нуждаюсь, — и все, я потерял преимущество. Понимаю, не нарочно, но сегодня ты разрушила очень многое, что для меня важно.

— Я стремилась поддержать разговор, быть общительной, — пробормотала Ирина. — Я совсем не знаю этих людей. И о снукере знаю совсем мало. Мне хотелось вписаться в их круг, хотелось, чтобы ты мной гордился. Я никогда не думала, что тебе будет за меня стыдно.

— Я не сказал, что мне за тебя стыдно. Я сказал, ты многое разрушила.

Классическая схема. Он будет идти на шаг впереди и давить на нее все сильнее, как сказали бы британцы — переборщить с яйцами для пудинга. Американцы выразились бы грубее — поучить новобранца.

— Прости меня, — произнесла Ирина. — Хотя я не совсем понимаю, за что извиняюсь.

— Хреновое получается извинение.