Мир до и после дня рождения

— Его зовут Рэмси. Этос означает характер, облик личности в целом. Но и в этом он элегантный и утонченный. У него немного нелитературная манера говорить, но и это ему идет.

— Этот Румси — он красавец, да?

— Можно и так сказать, — кивнула Ирина, удивляясь, что никогда раньше не задавалась этим вопросом. — И наверное, его можно назвать щеголем. Во всяком случае, вкус у него отличный. Он очень вежливый человек и прекрасный рассказчик. — Она с удовольствием бы еще многое рассказала о Рэмси, но по непонятной для самой себя причине решила не развивать тему далее и равнодушно произнесла: — И он очень симпатизирует Лоренсу. Я ничего не могу с собой поделать, мне он кажется немного скучным, наверное, потому, что я не такой фанат снукера, как Лоренс. Они с Рэмси стали так близки — я хотела сказать, они близкие друзья. Часами болтают о снукере, мне и слово не дают сказать.

— Ну, в последний раз ты все же смогла, — проворчал Лоренс.

— Судя по описанию, это мужчина для меня. Думаю, я навещу вас, и вы познакомите меня с известным игроком в снукер, да? Позаботитесь о маме?

Вероятно, возникшая перед глазами яркая картина Рэмси рядом с ее матерью заставила Ирину потянуться к бокалу, чтобы промочить пересохшее горло. Рука качнулась в сторону, опрокидывая бокал. Красное вино разлилось по белоснежной скатерти.

— О боже! — воскликнула Ирина. — Ничего не изменилась, я такая же неловкая.

— Господи, Ирина, что ты натворила! — Лоренс принялся вытирать стол салфеткой, переставляя солонку, подсвечник и вазу с цветами. — Она всегда была такая, это правда?

— Правда, — ответила Раиса и вздохнула.

— В Лондоне буду наливать ей вино в детский поильник.

Она за много лет не опрокинула ни одного стакана. Они заказали всего одну бутылку, и, расстроенная, Ирина сожалела о пролитом вине, которого ей сейчас очень не хватало.

— С кем вы ездили в Россию? — обратилась Раиса к Лоренсу, когда подали кофе.

— О, у нас была большая группа. Из «Блю скай».

— Мужчины? Все без жен? Довольно тоскливо, вы ведь провели там месяц. Жаль, что Ирина не могла поехать с вами.

Зачем она только рассказала матери?

— Это была деловая поездка. У меня было много работы. — Пауза. — Кстати, не только мужчины. В группе была одна женщина — хоть это и звучит странно — научный сотрудник, — добавил Лоренс. — Откровенно говоря, она страшно надоедливая.

— Ирина говорила, вы много работаете в последнее время.

— Боюсь, она права. Госдепартамент проводит исследование террористических актов во всем мире, а это огромный проект.

— Вероятно, вы поздно возвращаетесь домой?

— О, часов в девять вечера.

— Весьма долгий трудовой день, остается мало времени, которое вы можете уделять Ирине, да?

— Она привыкла.

— Ну… может быть, ей приходится привыкать.

— Я ничего не имею против, — вмешалась Ирина. — Лоренс человек амбициозный. Мое ворчанье не поможет ему добиться успеха.

Раиса перешла на русский, ее слова можно вкратце передать так:

— Когда я сказала тебе сегодня днем, что ты не должна обращать внимания на мелочи, я не имела в виду, что ты не должна ни на что обращать внимание.

Естественно, Лоренс ничего не понял, впрочем, Ирина тоже.

— Боже мой, — тихо сказал Лоренс, падая на кровать. — Как тебе наш друг Зиитос? Хочется надеяться, что она не нарочно делает вид, что понимает все неверно. Ведь это определенная стратегия — постараться, чтобы противник тебя недооценивал. Я давно полагал, что английский твоей матери не хуже, чем у Генри Луиса Менкена. Она лишь старается заставить человека сказать больше, делая вид, что не понимает, и таким образом проникнуть в его самые тайные мысли.

— Ты поступил с ней так же, только с русским, — произнесла Ирина, снимая блузку.

— Эта мумия съела всего несколько кусочков, хотя и заказала только одно блюдо. Вот негодница! Уверен, пока никто не видит, она тайком уминает курабье, иначе давно умерла бы от истощения.

— Нет, низкокалорийная диета замедляет метаболизм.

— Так вот чем ты занимаешься? Пытаешься ускорить метаболизм? В жизни не видел, чтобы ты столько съела за один день.

Ирина прижала блузу к груди.

— Ненавижу, когда на меня давят, пусть даже молчанием, хотя, пожалуй, сегодня в своем желании бунтовать я зашла слишком далеко. Но ты предпочитаешь голодать, лишь бы произвести на нее впечатление. Каждый раз после поездки на Брайтон-Бич ты худеешь на три фунта.

— Ругаешь меня за «желание угодить»? Да все мои комплименты по поводу платьев просто шутка. Я делаю это ради тебя, так что ты должна ценить.

— Разумеется, мне ясно, что ты развлекаешься. Но когда ты продолжаешь говорить то же самое за глаза, мне хочется тебя заткнуть.

— Говори тише, — прошептал Лоренс. — Сегодня я был слишком щедр на комплименты, пора становиться скупым.

— Мне это все не нравится, это лицемерие.

— Если я не ошибаюсь, кто-то обещал мне не скандалить.

— Я и не собираюсь скандалить.

— Вот и не надо. Спальня твоей матери совсем рядом. Если мы будем столько болтать, выставим себя в ужасном свете. Давай иди чистить зубы.