Мир до и после дня рождения

Между тем она добилась высочайшего мастерства предоставлять объяснения Лоренсу по поводу ее отсутствия во время его звонков, и постепенно он перестал их требовать. Когда в конце месяца Ирина едва не столкнулась с ним в дверях квартиры, никаких фраз «Пожалуйста, положите трубку и попробуйте снова» не услышала. Лоренс не хотел знать, была она дома или нет, как не хотел знать и о причине ее отсутствия.

Его общество стало для нее невыносимым.

Всегда казавшееся ей чрезмерным, увлечение Лоренса просмотром телевизионных передач превратилось в зависимость.

Вечер за вечером они в оцепенении сидели на своих местах, оба довольные существованием столь чудесного объекта, способствующего многочасовому нахождению в одной комнате без необходимости подыскивать оправдания кататоническому ступору и позволяющего их поведению казаться со стороны совершенно нормальным.

Дабы избежать нервного перенапряжения и череды программ, способных пробудить желание выключить телевизор, — например, полицейский сериал, «Мир садовода», «Домашний доктор», — Лоренс стал возвращаться с работы с видеокассетами.

Ирина с трудом следила за сюжетом принесенных им фильмов. Видения фантасмагорического воскресенья множились в настоящем, заставляя столбенеть от ужаса и преуменьшая значение разворачивающихся на экране событий. И видения эти, в отличие от фантазий сценаристов, были реальны. Она не придумывала их, как баснописец, а сама находилась под их воздействием, как Алекс в фильме «Заводной апельсин». Она сомневалась, что смогла бы запретить им появляться, если бы даже захотела. Но она не хотела.

Поздний вечер. Стук в дверь. Они не ждали гостей. Ирина морщится от предположений, кто бы это мог быть и что этому человеку нужно. Она тяжело встает с кресла и медленно идет за Лоренсом в холл. На площадке стоит Рэмси Эктон, застывший, вытянувшийся в струнку. Он никогда не выходил из дома с кием в руке, предпочитая скрывать самое ценное в жизни от посторонних глаз, сейчас же упирается им в линолеум, как посохом. В черном одеянии он походит на одного из пророков из Ветхого Завета. Взгляд его серо-голубых глаз будоражит душу. Он смотрит не на стоящего перед ним Лоренса, а над его плечом прямо на Ирину. Отказ Рэмси признать присутствие ее партнера не оскорбителен. Подспудно — какова бы ни была причина его странного визита к ним в том городе, где люди нечасто заходят в гости без приглашения, — становится ясно, что он появился здесь не ради Лоренса. Ирина перехватывает взгляд Рэмси. Он кажется ей неуступчивым и твердым. Рэмси молчит. В словах нет необходимости. Это вызов. Стоит ли ей обращать на это внимание? Прохладный воздух лондонского летнего вечера холодит кожу. Она снимает с вешалки в шкафу куртку. Проследив за взглядом Рэмси, Лоренс поворачивается к Прине.