Мир до и после дня рождения

— А что ты знаешь об «обстоятельствах»? Джимми Уайт на несколько недель бросал жену и устраивал попойки в Ирландии. Алекс Хиггинс дошел до того, что судится с табачной компанией из-за того, что у него рак горла. Он далеко не миллионер, которым вполне мог быть, он клянчит деньги у немногочисленных друзей, играет в заштатных клубах, а теперь еще лишился постоянного адреса!

И так продолжалось час за часом.

Очевидно, что стремление Лоренса втянуть ее в разговор и убедить в бессмысленности ее привязанности было лишь хорошо продуманной темой для дискуссии. Но этот бой был не таков, чтобы его можно было выиграть словами. Это было равносильно желанию сильнее лупить по стене корта для сквоша резиновым мячом, чтобы гарантированно обрушить ее. В конце концов Лоренс бессильно опустился на диван с таким видом, словно пробежал марафонскую дистанцию. Стена все еще стояла целая и невредимая.

Когда она очнулась и вынырнула из кокона вагона, доставившего ее в Борнмут, было уже темно, часы показывали почти половину седьмого вечера. Полная храбрости и сил продолжать путь, Ирина изучила схематичную карту на железнодорожной станции и кинулась к такси. Назвав пункт назначения, она сразу же услышала вопрос: не едет ли она на Гран-при?

— Разумеется. — Как все влюбленные, которым приятно произносить имя предмета восхищения, она добровольно добавила: — Рэмси Эктон играет сегодня с Ронни О’Салливаном.

— Были у Свиста деньки и получше, верно? — протянул водитель кеба. — Староват он, странно, что вообще еще у стола. Вчерашний матч я не видел, работал, но, говорят, игра была что надо. Рэмси так закатывал шары, аж в ушах звенело.

— К сожалению, я тоже пропустила большую часть матча, — с тоской произнесла Ирина. — Очень жаль, ведь Рэмси мой друг.

— Правда? Да уж, у этих ребят много друзей-приятелей.

— Рэмси не слишком общительный человек.

Таксист окинул ее взглядом, говорящим: «Конечно, Рэмси Эктон твой друг, а ко мне иногда королева заходит на чай».

— Ракета — да, этот щенок сделан из того же теста, что и ваш Рэмси. Говорят, у него такой же удар. Импульсивный он игрок. Но класс у него не тот, судя по ударам. Свист-то у нас джентльмен, никогда не будет скандалить. О’Салливан, слышали, устроил такой шум, возмущался, что судья оставил след на сукне, перед тем как ему бить длинный красный. Бьюсь об заклад, парень получит за скандал штраф от Ассоциации — что ж, он может себе это позволить. Оно понятно, конечно, все-таки отец в тюрьме. Не повезло. Но всегда ему это не будет сходить с рук. Вся страна ждет, когда этот парень повзрослеет.

— Рэмси говорит, О’Салливан Богом наделен небывалым талантом, но, если он не станет более выдержанным, никогда не сможет использовать его в полной мере. — Ирина решила попрактиковаться. Эта тема для случайного разговора вскоре должна стать основной в ее жизни. Кроме того, ей предстоит привыкнуть, что жизнью ее нового любовника интересуются несколько миллионов человек.

— Кажется, я сам слышал от него то же самое, — закивал водитель. — По телику.

Внутри появилась трещина, которую Ирина предпочла скрывать от посторонних глаз на всем дальнейшем продолжении короткого путешествия.

Ирина переступила порог здания из красного кирпича и испытала укол разочарования. На экране зал для матчей по снукеру выглядел интимно — ярко подсвеченные столы в общем полумраке, теплая атмосфера, как на картинах Эварда Хоппера. Снукер набрал популярность в 80-х, став поистине национальным видом спорта, до этого же он оставался любимым развлечением в прокуренных барах Глазго, Белфаста и Ливерпуля. Эти пристанища манили мальчишек, прогуливающих школу, скрывающихся от сварливых жен мужей, с их потемневшими от самокруток пальцами, вздутыми от принятого в жидком виде ужина венами, одутловатыми лицами и рыхлыми телами от пристрастия к картофельным чипсам с соусом «карри». Они проводили там все свободное время до тех пор, пока часа в два ночи зал не отторгал их, выталкивая на улицу. Изначальный налет порочности родил афоризм о том, что снукер — игра «бездарной молодежи». Для Ирины снукер был пришельцем из прошлого — сдержанным, скрытным, неярким. Чем-то похожим на старые британские квартиры с маленькими комнатками, вечной прохладой, потертыми бархатными креслами, пирожками со свининой и тяжелыми для восприятия акцентами.