Мир фантастики 2014. На войне как на войне

Угол изображенного им при этом наклона можно было замерить разве что под микроскопом. В свете ламп зловеще блеснул значок – кинжал на фоне дубовых листьев.

– И вам доброго утра, господин посол, – буркнул Гамлет, не замедлив шага.

Миновав посла, спиной он почувствовал укол его пристального взгляда. Но мгновение спустя Гамлет уже оказался во дворе, укрытом от непогоды многогранным стеклянным сводом.

Свод хорошо укрывал от непогоды, однако не спасал от холода, так что газоны пока еще не зазеленели, а от постриженных по линейке кустов оставались лишь скрюченные скелеты. Скорый приход весны ко двору датского короля возвещал лишь мягкий свет наливающихся энергией солнца гелиотропных шаров, свисающих на цепях с перекрестий нервюр.

Через пару минут руки Гамлета заиндевели, и он почувствовал, как выстывает и его гнев.

В это время его и нашел старый придворный друг гофмаршал Горацио в парадном мундире.

– Как держится старая добрая Англия, мой принц?

– О, вполне неплохо, – хмыкнул Гамлет. – Стоунхедж пока справляется со своими обязанностями – за все время моего пребывания там до Лондона не долетел ни один немецкий воздушный элементаль. А без французских аэродромов авиация до него не дотягивает…

– Однако не думаю, что эти новости обрадуют фон Ренте-Финка.

– Я только что налетел на него на лестнице, – Гамлет поежился, вспоминая цепкий взгляд немца. – Непохоже, что проблема с линией Мажино его сильно волнует.

– Да черт с ними, с этими немцами. Тебе пришел пакет. Прибыл в запечатанном конверте, имеющем запирающие знаки. Имею честь вручить. – Горацио отвесил шутовской поклон и протянул Гамлету плотный конверт коричневой бумаги. – Вы с Офелией стали настолько осторожны, что общаетесь секретными посланиями?

– Сгинь, нечистая, – вздохнул Гамлет, принимая пакет. – И без тебя тошно.

Нанесенные невидимыми алхимическими чернилами символы разом проступили по всей поверхности конверта, распознав Гамлета, и бумага легко поддалась. Из конверта выпал бланк международной телеграммы, заполненный бессмысленным набором букв и цифр. Однако стоило Гамлету внимательней вглядеться в них, как лишние символы побледнели, оставив только текст, гласивший: «прибываю двадцать шестого утром именем фриц ланг тчк готовьте публику тчк подпись холмс».

– Что там? – потянулся к принцу Горацио.

Гамлет сжал телеграмму в кулаке.

– Не твое дело. Есть многое на свете, друг Горацио…

– Да-да-да, я знаю, – обиженно протянул гофмаршал. – Удаляюсь, мне ваши царственные тайны ни к чему. Но учти – я оскорблен твоим недоверием до глубины души. Свою провинность ты можешь исправить, только если опять возьмешь с собой на оргии к Йорику.

Стоило Горацио отойти, как Гамлет стал озираться по сторонам. Двор был пустынен, свидетелей их разговора не наблюдалось. Гамлета передернуло, стило ему только представить, как он будет просить прощения у Клавдия и зазывать его на устраиваемое Холмсом представление. Но, взяв себя в руки, он убрал телеграмму во внутренний карман мундира и неспешно пошагал обратно в оранжерею, на ходу обыгрывая варианты извинений.

– Очень, очень, просто-таки чрезвычайно рад вашему приглашению! – лениво и слегка вальяжно раскланивался с королевской четой знаменитый режиссер Фриц Ланг.

Узнать в высоком блондине с арийскими чертами Холмса было решительно невозможно. Щеголяющий в модном френче, смахивающем на офицерскую форму, узких брюках и начищенных до зеркального блеска сапогах, он был ни капли не похож на всклокоченного безумца, встретившего Гамлета на пороге дома на Бейкер-стрит. Изменилась даже речь – в ней появился хорошо узнаваемый швабский акцент. О том, что под личиной Ланга скрывался английский сыщик, принцу напоминал лишь угрюмый Ватсон, переименованный в Вальдемара и навьюченный чемоданами. Вокруг его цилиндрической головы была наклеена исчерченная рунами полоска бумаги, запечатывающая вокабулярный аппарат автоматона – Холмс продумывал все до мелочей.

Вот в таком обличье сыщик шествовал по дорожкам разбитого вокруг Кронборга парка, окруженный королевской четой и толпой придворных. Благо погода в этот день установилась по-весеннему мягкая и теплая и прекрасно подходящая для прогулок.

– Это есть совершенно новый подход к синематографу, – вещал Холмс-Ланг. – Я уверен, что вскоре он полностью заменит не только кино, но даже и обычный театр. – Холмс повернулся к Клавдию: – И мне чрезвычайно приятно, что ваш племянник следит за новинками прогресса в искусстве. О да, я знаю его множество лет как истинного синефила, верно, мальчик мой?

Краем глаза Гамлет отметил, как презрительно дернулась щека Клавдия при этих словах. Но Холмс, как и подобало истинному арийцу, вел себя в Кронборге словно Хозяин и не скупился на фамильярности. Пожалуй, попробуй он изобразить кого-нибудь другого, его бы давно уже выставили вон.