Читаем Мир Гаора. 5 книга. Ургайя полностью

Мир Гаора. 5 книга. Ургайя

— Отставить разговорчики! — внушительно, но без злобы рявкнул Жур, краем глаза успел поймать расплывшегося в улыбке черноглазого востроносика и продолжил «вразумление»: — Порядка не знаете, так и молчите. Служить будете. Всё по Уставу будет.

Он говорил так похоже на Рыжего и почти теми же словами, что Вьюнок еле удержался от восторженного крика: «Так ты свой!».

— И не дяинька я, а дядька, звание у меня такое, дядька Жур. Спросить, чего хочешь, так сначала по Уставу. Дядька Жур, разреши обратиться. А когда я разрешу, скажу: «Обращайся», — тогда и спросишь. Все поняли?

Малыши дружно, но уже молча закивали, и Жур перевёл дыхание. Ну вот, не хуже, чем у капралов получилось. Встретился глазами с Желдаком, тот кивнул и незаметно показал одобрительный жест, которым их за удачный ответ или правильно выполненный приём награждали капралы. И Жур ещё раз порадовался, что при сортировке, тьфу ты, распределению по училищам его поставили в пару с Желдаком. Интересно, эту ораву им оставят или тоже всех перетасуют?

— А ты рисковый, — шепнул Вьюнку сосед. — Я бы не смог.

Вьюнок так же шёпотом ответил слышанной ещё в питомнике фразой:

— Кто не рискует, тот…

Закончить он не успел, так как автобус остановился, и дядьки скомандовали:

— Привал. Выходим на оправку.

Если первого слова никто не понял, то второе всё объяснило, и ребятня дружно сорвалась с мест, сразу создав плотную пробку в центральном проходе. Несколькими подзатыльниками дядьки восстановили порядок, открылась дверь и… Ослепительно яркое солнце, зелёный и пёстрый от цветов травяной склон, деревья по невысокому длинному гребню…

Приведя ребятишек окриками, а непонятливых и пинками в «чувство с разумом», дядьки повели свои команды в лесок на оправку, а потом и к роднику умыться и попить, ну и… а это уже только нашенское, господам-командирам и знать об этом не надо, их оно не касается, а Уставом ни пить, ни умываться не запрещено, а что ты при этом говоришь, так кому не надо, тот и не услышит. И без толкотни, по училищам подходим…

— Осади, Жигарь, Зимняк своих ведёт.

— В очередь, десантура, артиллерия, вперёд! …

Вышедшие из машин — почему бы и не размяться, привал в армии всегда общий — офицеры, не вмешиваясь, но зорко и даже придирчиво наблюдали за действиями дядек. Что ж… вполне… и даже очень… стараются и справляются… И поить из родника, не заморачиваясь флягами и запасами, тоже вполне оправданно.

— Похоже… есть контакт.

— Тасовать пока незачем.

— Согласен.

— Перекличка с осмотром и вперёд!

— Да, две декады на полигоне, и по местам.

— Думаете, в общем заезде сойдёт незаметно?

— Ну, это как поставим.

— Во всяком случае без ажиотажа.

Быстрый обмен кивками, и капитан из Общевойскового Училища раскатисто скомандовал в лучшей «кавалерийской» манере:

— По маши-ина-ам!

Дружно рявкнули, повторяя команду, дядьки, подгоняя к автобусам уже не плачущих, а гомонящих — родниковая вода всех и взбодрила, и ободрила — босоногих мальчишек.

А в автобусах… Ух ты-ы! Светло и всё видно! За время привала убрали шторки. Возникшую толкотню — все хотели к окнам — дядьки быстро пресекли, подзатыльниками и пинками рассадив как раньше сидели.

— С мест не вставать! За скобы держаться! И не орать!

Но когда автобусы стронулись и поехали, то мелькание за окнами у многих вызвало головокружение, и малыши стали жмуриться и отворачиваться, особенно оказавшиеся с солнечной стороны.

Вьюнок сидел у центрального прохода и даже слегка свесившись вбок, чтобы видеть в лобовом стекле несущуюся навстречу дорогу. Правда, дядька, стоя у входной двери, наполовину обзор загораживал, но всё равно — интересно, и голова не кружится, и глаза не ломит. Вот весной, когда его уже выпускали из подвала, как подсобника на работы в саду, то однажды посадили рядом с шофёром на маленький грузовичок, чтоб помогал при загрузке мусора, тогда, да, первую метку (1,152 км.) еле усидел, чуть не вырубился, а потом ничего. Нет, похоже… похоже, ему повезло. И родниковая вода оказалась, в самом деле, вкусной и… и сильной, совсем такой, как ему шёпотом рассказывали в третьей спальне и даже научили, как пить и что при этом говорить, и он уверенно, как все, не черпал ладошками, а окунал лицо и сказал всё правильно. Вьюнок совсем беззвучно повторил: «Вода, вода, обмой меня, унеси горести прошлые, принеси радости будущие» и ещё: «Мать-Вода, мимо беды пронеси». А многие из его автобуса — их так и водили пить, как ехали — говорили чуть ли не в полный голос, и дядьки не запретили, и сами так говорили, только тихо. Так что… и здесь будет хорошо, лучше, чем было.