Мир и война

11-го июня, это он точно помнит, вышли они из города Лепеля ускоренным маршем к границе с Литвой. К бывшей границе. Никакого оружия в полку не имелось. Говорили, так надо, чтобы немцев зря не коробить, значит. А везли собой кровати, матрацы, чучела для штыкового боя. 21-го устроили суточную дневку полка у деревни Дубровка, а в четыре утра двадцать второго слышат гул самолетов, взрывы. Думали, военные игры начались, им про них зачитывали приказ на марше. Однако видят, невдалеке поселок горит, черный дым, крики оттуда… По всему, дело нешуточное. Над ними самолет появился, махонький такой, желтый. Ихний разведчик. А вскоре уж бомбить и обстреливать стали… Что делать? Начальник штаба приказывает Сергею разузнать, как дела на железнодорожной станции километрах в двух… Станция оказалась разрушена — обломки вагонов, трупы, обрывки кровавой одежды на проводах… Впервой тогда такое увидел.

Вернувшись, Сергей получает приказ занять оборону. Сектор обороны: деревня Дубровка — лесной массив. Но это только на картах. На самом деле никакого леса давно уже нема, и оружия нет, даже личного, и боеприпасов. Ни единого патрона! Все приказали сдать перед маршем…

Стали отходить. Тут немецкие танки показались, шесть штук. От беспомощности, от безнадеги Сергей как закричит — аж стыдно потом стало: «Саперы! Слушай мою команду! По амбразурам — песком! Огонь!..» Совсем умом обносился… Но ничего, сошло — все были не лучше.

— А танки? — спросил Юрий. Он первый раз слышал рассказы бывалого фронтовика, ему все было интересно.

— Танки, не поверишь, повернули и ушли.

— Ну… От песка?

— Да нет, просто не до нас было. Они с флангов обходили.

— А потом что?

— Потом бежит ко мне начальник инженерной службы полка Мишка Усов, курчавый такой, веселый мужик, указание какое хотел дать. Наступил на мину… немецкие самолеты их разбрасывали… зелененькие, на репу похожие… И нету его кудрявой башки, одно месиво кровавое.

— Ой, ужас! — вскрикнула Миля.

— Это я оттого запомнил, что первый убитый, который прямо на глазах. Потом уж сколько было…

В тот раз их спасла ночь. Начали выбираться из укрытий, окопчиков, кустов — собирать остатки полка. Не было санчасти, пищеблока. Не было бинтов, йода… Сдуру начали рыть блиндаж для штаба полка, но быстро докумекали, что обороняться нечем, да и вообще, они уже в тылах болтаются, немцы их обошли.

Побрели на восток. Шли и шли. К ним присоединялись военные, гражданские. Появилось кое-какое оружие. Жара страшенная, комары, гнус… Что ели? Грибы жарили, ягоды ели, щавель, дудки болиголова. Не пробовали?.. На драку не нарывались — куда уж… Шли по ночам, днем затаивались поглубже в лесу. Раненых оставляли в деревнях, убитых закапывали… Не всех, чего греха таить…

Наткнулись как-то на запрятанный в чаще склад продфуражный. Его охранял молодой совсем боец. Остальные все — кто убит, кто удрал, он один остался. Видно, свихнулся малость — ходит и охраняет, худой, сонный, а от кого — сам не знает. Их не подпускает, застрелить грозится. А на складе, сами понимаете, жратвы навалом. Они его просят, улещивают — ни в какую. Плачет, а не соглашается. «Не подходи! — кричит. — Стрелять буду!» Капитан из их группы приказывает ему сдать пост — не подчиняется. «Не вы меня ставили», — говорит. Кто-то предложил его пристрелить, другие — отвлечь и обезоружить…

— Не застрелили? — с надеждой спросила Миля.

— Нет. Девушку на него напустили… Она с ним то да се, а в это время двое подползли и — раз! — повалили, винтовку забрали. Он опять в рев — на этот раз от радости…

Набрали они там продуктов — консервы, концентраты, сахар, сухари. Жаль, не всем попользоваться пришлось: натолкнулись вскорости на немцев, или те на них, в бою столько полегло… И девушка та, и часовой молоденький…

— Уж лучше плен! — воскликнула Миля.

Егоров, прищурившись, поглядел на нее.

— Вы статью такую уголовную слыхали когда-нибудь? Номер пятьдесят восемь?

— Я слышал, — сказал Юрий. О том, что его отец был арестован именно по этой статье, он промолчал.

— Мне папаня объяснял, — продолжал Сергей, — эту статью в армии тоже применяют: о враждебной деятельности…

— «Уголовный кодекс», — сказала Миля, она ведь была без пяти минут юрист. — Раздел «Государственные преступления. Антисоветская агитация и пропаганда».

— Во-во. Отец предупреждал: будь осторожен. Он наученный был.

Юрий хотел уточнить, чем же он был научен, но Сергей сразу продолжил: