Мир истории: Русские земли в XIII-XV веках

Едва отбили шведов, как явились рыцари Тевтонского ордена, опять-таки с благословения римского папы. Киев оборонялся от войска Батыя, воздвигнув щит против нашествия, разорительного для всей Европы. Рыцари-католики в это время взяли Изборск, разбили в открытом поле псковские полки, подступили к Пскову, пожгли посады и осадили город. Изменники открыли им его ворота.

Киевляне изнемогли в неравном бою, пал Киев, Батыевы тумены жгли и полонили города Южной и Юго-Западной Руси. Рыцари-католики построили крепость в Копорье, наложили дань в завоеванных волостях, ограбили жителей по берегам Луги, по дорогам в Новгород поставили заставы, грабили и били купцов. Словом, немецкие рыцари-католики в тот момент зверствовали на Русской земле так же, как и монголо-татарские язычники.

В 1241 году монголо-татары громили Венгрию, Польшу, Моравию, Нижнюю Силезию, купали коней в Адриатическом море. Александр Ярославич во главе новгородской дружины дрался с немецкими рыцарями. Пскова не отбил, но очистил от захватчиков Копорье.

Естественно, вставал вопрос, как вести борьбу на все стороны: против Батыя, уже проникшего на Русь (есть сообщение, что в Угличе еще в 1238 году появиллись его баскаки), против немецких рыцарей и шведских крестоносцев. И это был первый предмет для серьезных раздумий великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича и других князей Северо-Восточной Руси.

Но не только внешнеполитические мотивы стали предметом раздумий. Ход сражений с Батыевыми войсками в Северо-Восточной Руси и особенно во время нашествия на Южную Русь показал, что широкие народные массы, низшие сословия, проявили в борьбе с захватчиками мужество и настойчивость необыкновенные. Ярослав Всеволодович не мог не знать, что его брат Юрий, его отец Всеволод Большое Гнездо, его знаменитый дядя Андрей Боголюбский обрели почти единодержавную власть, опираясь на широкую социальную базу, включая «служилое сословие», города, отдельные группы крестьянства. И он не ошибся. В годину возросшей внешней опасности различные социальные силы Русской земли соединились в гневном порыве против захватчиков.

Однако Ярослав Всеволодович, унаследовавший от отца, деда и дяди умение разбираться в постоянно меняющейся политической конъюнктуре, должен был выбирать: поднимать Северо-Восточную Русь, не оправившуюся от погрома 1237 года, на борьбу с Батыем и всеми силами монголо-татар при непрекращающихся нападениях шведских и немецких крестоносцев, с враждебной Литвой в тылу или, имея в виду разорение южных земель, нескрываемое желание старого ростовского и суздальского боярства замирения с завоевателями и, не вняв общенародному патриотическому настроению, пойти на поклон к Батыю, принять его условия замирения и обратить свои силы против крестоносцев и литовских князей?

Выбор, конечно же, кажущийся, ибо всякое сопротивление Батыю вызвало бы новое, не менее жестокое нашествие на Северо-Восточную Русь. Антиордынские настроения — это еще не возможность победы при полном неравенстве сил.

Невская битва 15 июля 1240 года.

Но был еще и третий предмет для раздумий: Новгород Великий и города Северо-Западной Руси, не тронутые Батыевыми нашествиями. В одной из летописей XVI века мы найдем такое известие: «въ тоя ж горкая Батыева времчина отвергоша они (новгородцы. — Авт.) работнаго ига, видевшие держаще державныхъ Рускихъ нестроение имятежь, и отступища тогда, и отделишася отъ Руси, царства Владимирского, оставше бо Новгородцы отъ Батыя не воеваны и не пленены».

Быть может, тенденция отхода русских земель, «не воеванных» Батыем, от княжений «воеванных» выражалась не в столь законченном и определенном виде, однако такое направление мыслей ни в Новгороде, ни в Смоленске, ни в Пскове, ни в Полоцке, ни в Витебске отрицать не следует.

Может быть, именно такого рода настроениями в какой-то мере объясняется и разлад князя Александра с новгородцами, наметившийся сразу после невской битвы. Однако нельзя исключать воздействия на тогдашнее развитие отношений Новгорода с Великим Владимирским княжением и других факторов; вполне возможно, что победа Александра на Неве настолько усилила его авторитет среди русских князей, что Батый решил уже в 1240 году заменить его менее влиятельным политиком и менее способным военачальником — князем Андреем Ярославичем. В пользу такого предположения говорит сам ход политических событий 1241–1242 годов. Именно тогда политическая конъюнктура на западных рубежах Новгородской и Псковской земли настолько ухудшилась (немецкие крестоносцы не скрывали своих завоевательных планов в отношении этих территорий), что Батый решил снова сделать ставку на проверенного в военном деле князя Александра. Об этом, в сущности, говорила и поездка князя Александра в Орду, совершенная им в 1 242 году. И сам факт удаления Андрея из Новгорода, и возвращение Александра на Волховские берега в качестве наместника своего отца — великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича.