Мир на Востоке

Вот в такую заваруху попал Франк Люттер. Одна авария следовала за другой. Люди на комбинате ценой огромных усилий, даже мук, чинили, налаживали. Почему, зачем? Разве им принадлежал металл, который они здесь делали? А может быть, все-таки им?

— Всего четыре действующие доменные печи были на всю страну, когда кончилась война. Ты же знаешь, что значит металл для любого государства, особенно для такого, где строится новое общество. Те, на Западе, со своим Руром ничего нам, конечно, не подарят. Наоборот, они, как нынешняя зима, хотят нас доконать.

Эрих выглядел измученным, резче выступили скулы, темные круги залегли под глазами, оброс щетиной — не брился несколько дней.

— Послушай, ты должен выспаться, ты себя уморишь. — Франку стало жаль старого друга.

— Весной, — отмахнулся Эрих, — когда тут все наладится.

Даже подошедший к ним Клейнод посоветовал Эриху передохнуть.

— Когда видишь, как вы себя доканываете, и самим отдыхать совестно. Но мои люди устали. Они хотят домой, к семьям, выспаться в своих постелях…

— Ну и сваливайте!

— Только после того, как ты наконец уйдешь, Хёльсфарт…

Но он и не думал уходить. Вся бригада укладывалась спать прямо в мастерской, на надувных матрасах. Франк устроился рядом с Эрихом. Тот мгновенно заснул, а Франк еще долго прислушивался к его шумному дыханию.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Наверное, было нечто невероятно притягательное в этой и в самом деле бившей ключом жизни, не профильтрованной через мелкое сито теории, если такие люди, как Люттер и Штейнхауэр, пришли сюда, бросив науку, а Хёльсфарт не желал садиться за учебники.

— Жизнь, — говорил Франк, — как кофе: гораздо лучше на вкус, когда сварен по-турецки. Хоть и гуща в рот попадает, все равно знаешь: это из настоящих зерен, которые созрели на солнце, прожарены на огне, промолоты в мельнице.

Именно поэтому спустя какое-то время, когда Франку предложили стать заведующим экономическим отделом «Вархайт», он, посоветовавшись с Ильзой, почти сразу же согласился. С университетом отношения не складывались, а Мюнц, который уже окончательно перебрался в Берлин, дал ему самые лучшие рекомендации, да и новый главный редактор, бывший заместитель Мюнца, очень ценил Франка. Конечно, в таком случае защиту диссертации придется отодвинуть, но степень никуда от него не убежит.

Теперь он должен показать, на что способен.

Он верил, что перед ним открывается путь к еще более блестящей карьере.

К середине лета кабинет Манфреда Кюнау был увешан картами различных масштабов: был тут и план завода, и округа Унтерзаале со сразу бросавшимся в глаза ярко-красным кружком Айзенштадта, и карта всей республики — от Балтийского побережья до зеленых лесов на границе с Чехословакией. Но на центральном месте висела топографическая карта района — от Магдебурга на севере до Бернбурга на юге, добытая в штабе рабочих дружин.

Сейчас Кюнау стоял перед ней, как полководец, и давал в командирском тоне указания Франку Люттеру. Кюнау нравился этот журналист, во всяком случае, он казался более дельным и симпатичным, чем Штейнхауэр, который даже специального образования не имеет. Биолог — так и изучай свои цветочки. У них же с Люттером у обоих есть соответствующие работе дипломы: Франк закончил факультет журналистики, он — экономический. Между ними с самого начала возникло взаимопонимание, они говорили на одном языке.

После бесконечных зимних аварий всем стало ясно, что совершенно необходимо построить шоссе от Магдебурга до Айзенштадта. Погодные условия не должны больше препятствовать грузовикам доставлять на комбинат необходимые грузы. Кроме того, многие рабочие жили в разбросанных по всей округе городках и поселках, не связанных с Айзенштадтом железной дорогой, поэтому добирались до комбината на автобусах, а у некоторых, как у бригадира плавильщиков Бухнера, были даже личные автомобили.

Решение о строительстве дороги правительство утвердило, но где и как ее проложить — это проектная комиссия отдала на усмотрение местных властей.

— Ты вникни повнимательнее в ситуацию, — сказал Кюнау Люттеру, — прежде чем будешь писать о строительстве. Мы с тобой сейчас отчасти исполняем роль господа бога. Ты — как партийный журналист, я — как партийный секретарь. Без нас ни одна дорога в Рим не приведет.

Франк видел, что Кюнау прямо-таки наслаждается ощущением своей власти, тем, что от него зависят важные решения. Он стоял у карты, как полководец, и линейкой измерял расстояние — вычислял, где должна пройти новая магистраль.

Если бы Кюнау мог все решать сам, он, безусловно, не считаясь с затратами, настоял бы на строительстве второго моста через Заале. Франк внимательно слушал и не видел причины для несогласия с ним.

— Шлак для строительства может дать сам комбинат, это ведь наши отходы, — объяснял Кюнау. — Шоссе Магдебург — Айзенштадт — Бернбург должно стать спасением не только для нашего комбината, но и для окрестных деревень. Мы все должны взяться за дело, все впрячься в одну упряжку.

— Конечно, — согласился Франк. — Какие могут быть сомнения.