Мир на Востоке

Этого он никогда не забывал и потому старался бывать на комбинате чаще, чем на других предприятиях. Кроме того, здесь работали два его старых друга, завязались и новые связи, например с Манфредом Кюнау. С ним он обсуждал почти каждую статью, прежде чем отдавал ее в печать, и потому перед ним широко распахивались все двери комбината. Когда он на машине приезжал сюда из окружного центра, вахтеры приветливо с ним здоровались, даже не спрашивая документов.

Комбинат сделался для него едва ли не вторым местом работы. Он наведывался сюда по меньшей мере раз в неделю, ходил по цехам, разговаривал с рабочими, шоферами, управленцами.

На основании увиденного и услышанного он писал свои очерки и репортажи. И окружной комитет, и редакция очень высоко оценивали его материалы. «Я и не думал, — заметил на одном из совещаний первый секретарь Франц Бюргман, — что о таких сухих вещах, как экономика, можно писать столь живо и интересно. Этот Люттер — одаренный парень». Слова первого стали широко известны в округе. Узнал о них и Франк. А Кюнау, и без того полностью согласный с тем, что писал его союзник, встречал Люттера еще более приветливо.

— Пиши обо всем, что тебе кажется актуальным, я заранее все одобряю.

Когда Франк бывал на комбинате, он заглядывал всюду. Ничто не могло укрыться от его глаз. Он умел так разговаривать с людьми, что у всех развязывались языки: терпеливо слушал, понимающе кивал, и даже его привычка теребить бородку почему-то внушала доверие. Ему можно верить, считали рабочие, напишет правду.

Франк наслаждался своим успехом. Иногда после неутомимого хождения по цехам он усаживался где-нибудь на камень или прямо на траву и смотрел на могучий силуэт завода, ставшего отправной точкой его взлета. Он с удовольствием вдыхал даже запах гари и дыма, слушал грохот машин, лязганье вагонеток, шум транспортного моста, возгласы, а порой и ругань рабочих. Цель у него и у них была общая: с каждым днем давать республике все больше металла.

Во время очередного посещения комбината он узнал, что Бухнер и Хёльсфарт теперь вместе работают над каким-то рационализаторским предложением. Франк подумал, что хорошо было бы зайти к Штейнхауэру, в заводскую многотиражку, и узнать обо всем поточнее. Но Кюнау отсоветовал, и он не пошел.

Статью о Бухнере и Хёльсфарте он, однако, написал, с большим жаром использовав весь арсенал журналистских приемов. Это его и подвело.

В статье говорилось не только о тревоге двух бригадиров по поводу потерь металла. Она создавала у читателя впечатление, будто техническое решение проблемы — дело времени. Раз объединились Бухнер и Хёльсфарт — нет сомнений, что они найдут выход. Эти два бригадира создали настоящее социалистическое содружество, они привлекли к совместной работе и инженера Вильдбаха, который после бегства Дортаса стал во главе литейного цеха, посвятили его в свои планы, и это свидетельствует о возникновении совершенно новых отношений между рабочими и интеллигенцией. Вот наглядный пример того, как в нашем обществе политико-моральное единство всех слоев населения становится реальностью. Волчий закон капитализма, где человек человеку враг, давно утратил у нас свое действие. Каким же мелким должен чувствовать себя тот, кто отгораживается от движения творческой мысли, заботится только о личной выгоде и подсмеивается над теми, кто работает ради общего дела.

Намек был совершенно прозрачен, все поняли, что речь идет о бригадире Клейноде. Тот, выступая на каком-то собрании, сказал, что Хёльсфарт с его манией постоянно выдумывать какие-то новые методы, надоел ему до чертиков. Когда требуется игра на скрипке, нельзя бить в барабан. Он за тщательное выполнение ежедневных задач, а не за пляски под звуки тамтама… Франк, легко впадавший в обличительный тон, и на сей раз не избежал его. Он клеймил Клейнода, противопоставляя его Хёльсфарту и Бухнеру. Эрих представал в ослепительном свете, а его противник был сплошь вымазан черной краской.

Всем было ясно, что автор не анализирует совместную работу Хёльсфарта и Бухнера, а стравливает Хёльсфарта и Клейнода.

Некрасиво получилось и с другой статьей.

Однажды среди читательской почты ему попалось на глаза письмо Ханны Штейнхауэр. Оно было написано таким неразборчивым почерком и с таким количеством орфографических ошибок, что секретарша поставила на конверте красным карандашом жирный вопросительный знак. В письме высказывалось — Франк все же его прочитал — решительное требование заодно со строительством шоссе отремонтировать и дорогу в Лерхеншлаге, провести там наконец водопровод и канализацию. Поскольку письма подобного содержания приходили и из других мест, Франк решил за неимением времени ответить всем сразу на страницах газеты.