Мир Полудня

– Нет!  –  сухо отрезал Ермаков.  –  Незачем зря волновать людей. Подавайте обычное «все благополучно». И еще: сейчас прошу всех по очереди в медпункт для прививок и дезактивации. Дауге  –  первый. А потом  –  проверять и проверять защиту.

– Но пока можно позволить себе кружечку кофе!  –  весело заметил Крутиков.  –  Э-э, да он совсем остыл! Алеша, будь другом, включи…

– И все же героическим межпланетникам приходится мужественно преодолевать трудности,  –  сказал Быков, взглянув на Юрковского.

Тот беспечно рассмеялся:

– Не трудности, дорогой Алексей Петрович, а всего-навсего страх смерти. Трудности будут еще впереди. Это я вам гарантирую, как говорил Краюхин.

Сигнал бедствия

Загадка космической атаки объяснилась через несколько часов. В ответ на осторожный запрос Ермакова была получена выписка из сводки Крымской актинографической обсерватории, и из выписки этой явствовало, что как раз в те минуты, когда экипаж «Хиуса» готовился к гибели от смертоносного излучения, на Солнце наблюдалось мощное извержение раскаленных газов  –  явление, вообще говоря, вовсе не редкое и достаточно хорошо изученное. Плотная струя ядер атомов водорода  –  протонов  –  с колоссальной скоростью устремилась в пространство и «окатила» планетолет, оказавшийся на ее пути.

Лишь часть протонов прошла через панцирь из легированного титана, усиленный слоем «абсолютного отражателя», но они образовали в его толще бесчисленные источники чрезвычайно жесткого гамма-излучения, для которого преград практически не существовало. Гамма-лучи и воздействовали на индикаторы и сигнальные устройства и едва не погубили экспедицию в самом начале ее пути.

Это было гораздо опаснее встречи с метеоритом. Продлись протонная бомбардировка хотя бы четверть часа  –  и на «Хиусе» не осталось бы ни одного живого человека. Даже менее продолжительное гамма-излучение такой жесткости могло принести экипажу много серьезных неприятностей: кое-кто из старых межпланетников, уже подвергавшихся в прошлом лучевым ударам, неминуемо заболел бы. К счастью, в распоряжении Ермакова были новейшие препараты, предоставленные в свое время комитету одним из биофизических научно-исследовательских институтов. Введенные в организм, они полностью или почти полностью ликвидировали последствия не слишком тяжелых радиоактивных поражений.

– Я слыхал о таких историях,  –  заметил Богдан, когда Ермаков зачитал радиограмму.  –  Кажется, именно так погиб лет пятнадцать назад один немецкий космотанкер. Но, если взрывы на Солнце  –  не редкость, почему нам так редко приходится сталкиваться с этими протонными фонтанами?

– Очень просто,  –  отозвался Юрковский.  –  Я бы сказал, достаточно странно, что с ними вообще приходится сталкиваться. Протонный поток распространяется весьма узким пучком, и вероятность попасть в него ничтожна.

– Нам просто повезло,  –  вздохнул Дауге.  –  Омерзительное состояние, когда тебя вот так запросто убивают, а ты ничего не можешь сделать. И потом… я вообще терпеть не могу уколов, а от этих вдобавок сильно болит поясница.

– И даже спецкостюмы не могли бы помочь?  –  поинтересовался Быков.

– Какие там спецкостюмы!.. –  Дауге махнул рукой.  –  От этого, Алексей, никакие костюмы не спасут. Энергии в миллионы электронвольт! Но, к счастью, все позади…

– Пока еще не все,  –  сказал Ермаков.

– А что такое?

– В рубке до сих пор мигают индикаторы.

Юрковский живо обернулся к нему:

– Мигают?

Ермаков кивнул.

– Мигают, черт бы их взял,  –  подтвердил Богдан.

– Сильно?

– Да нет, этак на одну сотую рентгена. Но все-таки мигают…

– Значит, извержение еще не прекратилось… А ведь мы летим как раз около оси протонного пучка…  –  Дауге с озабоченным видом замолчал.

– Никуда не годится!  –  Юрковский с видом учителя, уличившего ученика в ошибке, покачал головой.  –  Солнце вращается, и место извержения давно переместилось в сторону. Нет, здесь что-то другое…

– Наведенная радиация,  –  сказал Ермаков.

– Ну конечно!  –  обрадовался Дауге.  –  Этого и следовало ожидать. Под воздействием протонной бомбардировки часть атомов в толще стен «Хиуса» стала радиоактивной, только и всего…

– Хорошенькое «только и всего»! С этим будет такая возня…

– Не думаю,  –  возразил Спицын.  –  Ведь радиация не очень сильная, допустимую дозу не превышает.

– Хорошо еще, что сверху нас прикрыл «Мальчик»,  –  осмелился вставить свое слово Быков.

– Да, «Мальчик»…  –  Ермаков подумал.  –  Ведь «Мальчик» тоже может оказаться зараженным. Это было бы неприятно.

– Сделаем вылазку, проверим?  –  предложил Юрковский.

– Только после того как повернемся зеркалом к Солнцу. Примерно через двое суток.

– Подумать только,  –  проговорил Дауге, который, видимо, все еще осмысливал пережитое,  –  если бы эта гадость длилась еще несколько минут, все было бы кончено! «Хиус» с мертвым экипажем!

– И через пятьдесят часов мы раскаленным облаком врезаемся в Солнце…

– Такие похороны не снились ни одному викингу!  –  торжественно сказал Юрковский.  –  Иногда мне чертовски жаль, что я не поэт…