Мир придумали вчера

Мы сразу заговорили о происходящем. Наша реакция на ситуацию в новостях и за окном была схожей – это настороженное недоумение, пропитанное страхом. Но, когда мы затронули причины данного сумасшествия, наши мнения радикально разошлись. Он нес какую-то чушь, не понимаю, как вообще можно было додуматься до такой глупости. В итоге мы нервно распрощались посреди разговора. Раньше… Странно звучит это слово, ведь теперь я знаю, что не было никакого «раньше». Это стало фигурой речи… Ну и пусть. Я лишь хотел сказать, что раньше мы могли долго выслушивать точку зрения друг друга. Но текущие события слишком необычайны и слишком серьезны, чтобы проявлять терпение в дискуссиях.

Ближе к вечеру Вадим перезвонил. Он говорил с Колей – нашим общим другом – и тот предложил встретиться. Дескать, в это трудное время лучше повидаться и выговориться друг другу, а не закрываться дома, как большинство. А то еще, чего доброго, и мы захотим покончить с собой. Я сказал, что никогда до такого не дойду и даже не помышляю. Соврал, конечно. Сегодня я несколько раз думал о суициде. Но, когда ты видишь нечто похожее вокруг себя, это начисто отбивает охоту. Когда другие сдались, это не вызывает солидарности, а наоборот, по закону противовеса, возбуждает в тебе желание жить во что бы то ни стало. С горьким принятием тягот жизни, но и с тщеславной радостью от того, что ты так силен и выдержишь любое испытание. Самоубийца по соседству словно вбирает в себя твои наклонности к этому. Они получают выход с помощью другого человека, и ты можешь наблюдать результат собственных порывов. Это очищает.

Подобные мысли и чувства кажутся такими естественными, такими древними. Трудно поверить, что даже само это ощущение ложное.

Я вышел из подъезда и направился к Коле. Обычно я ходил по асфальтированной дорожке вдоль дома, но сейчас отошел подальше, на траву, и держался около сетки забора, опоясывающего школу. А то еще получится, как в той трагикомичной истории, где человек, решив свести счеты с жизнью, бросился с крыши, упал на прохожего и сел в тюрьму за непредумышленное убийство.

Время от времени я беспокойно оглядывался. Проходя возле школы, я услышал крики и тревожные возгласы, потом ругань. За футбольным полем была небольшая группа людей, находившаяся в постоянном движении. Кто-то подбегал, кто-то отбегал, кто-то размахивал руками, полная сумятица. С такого дальнего расстояния толпа казалась единым организмом, пребывающем в непостижимом судорожном танце. Я не понимал, что там происходит, но у меня не было ни малейшего желания это выяснять. Я двинулся обходным путем, стараясь держаться за деревьями, чтобы не попасться на глаза этим людям. И почему я не взял с собой газовый баллончик, который бесполезно лежит у меня в тумбочке?

Солнце уже клонилось к закату. Я решил, что не стоит возвращаться домой по ночи, когда такое творится, и лучше остаться у Коли. Думаю, он не будет против.

Удивительно, я цепляюсь за жизнь так, будто она действительно была у меня все эти годы, а не появилась только вчера. Инстинкт самосохранения главенствует даже в противовес такому демотивирующему открытию.

Дискуссия

– Мир придумали вчера, – отрешенно повторил Коля после того, как я поделился своими откровениями.

Он откинулся на спинку дивана и погрузился в себя. Я сидел за столом напротив него, а Вадим расположился сбоку и нервно ерзал в компьютерном кресле.

– Это просто бред какой-то, – сказал он и отпил пива с бокала.

Вадим разозлился, потому что никто не поддержал его точку зрения. Мы всегда любили подискутировать, но сейчас, когда так важно объединяться, каждый имеет собственное мнение о происходящем и еще более ревностно его отстаивает. Должно было быть наоборот, но люди стали еще упрямее и сильнее прежнего зациклились на своем видении.

Я его понимал, меня тоже это злило, хоть я и не так явно показывал свои чувства. Я укоризненно посмотрел на него и сказал:

– Сейчас нам надо не спорить, а думать, что нам всем с этим делать.

– Делать? – отозвался Вадим. – А что мы можем сделать? Разве что покончить с собой.

– Хватит о самоубийстве! – Я хлопнул ладонью по столу. – Мы пришли сюда, чтобы все обсудить. Никто из нас не собирается броситься с крыши. Что это за идиотизм вообще?! Кто это придумал – вот так просто сдаться?

Разумеется, в моей речи было больше пафоса, чем искренности. Но мне это было нужно, и ребятам, я думаю – тоже.

– Второй вариант – научиться жить в новой реальности, – заметил Вадим. – Но раз уж мы обсуждаем, то нам надо прийти к общему мнению.

– А может, мы к нему и не придем, – возразил я. – Вон весь мир пытается, пока выходит не очень.

– Мы – не весь мир, нас всего трое. Коля, почему ты все время молчишь? Какая у тебя позиция?

– Да, ты так и не рассказал о своем осознании, – добавил я.

Коля взглянул на нас поверх стола, потом его глаза забегали, в поисках точки опоры.

– Мне сложно объяснить, я… еще не подобрал правильных слов. Потому пока я просто слушаю. – Пауза. – Вадим, так ты думаешь, что все это инопланетяне?