Мир приключений, 1926 № 09

До этого момента я никогда не сомневался в своей храбрости. Правда, мне еще ни разу не приходилось подвергать ее испытанию в таком смысле, но вообще никто никогда не мог упрекнуть меня в недостойном поведении или трусости; нервы мои были в порядке и с честью выдерживали те мелкие, неожиданные неприятности, каким все мы подчас подвергаемся.

А теперь я стоял, буквально оцепенев от страха.

Странный холодок обдал мой мозг, я готов был окликнуть своих приятелей у подъезда, но пока я колебался, время было упущено, я услыхал их удаляющиеся шаги по троттуару. Я был один с чем-то неведомым на темной лестнице. Быть может, этот необъяснимый, смутный страх был просто реакцией после непривычной экзальтации? Наверху опять что-то завозилось, и я прошептал пересохшими губами: Кто там?

Ни звука в ответ.

Я напрасно прислушивался, мой страх возрастал с каждой секундой, а хриплый звук моего дрожащего голоса был мне самому донельзя противен. Неужели это был тот самый голос, который всего полчаса тому назад своею мужественной, уверенной звучностью восхищал и меня самого, и других, когда я так остроумно и элегантно играл словами? В голову мне назойливо стучала мысль: Хорошо, что тебя никто не видит; хорошо, что тебя никто не видит.

По какой-то странной ассоциации идей мне понемногу стало ясно, что наверху возится собака. Я догадался об этом, вспомнив, как однажды в детстве напугался собаки. У меня вообще хорошая намять, но особенно хорошо я помню и никогда не забуду те немногие случаи, когда мне по своей собственной вине приходилось очутиться в смешном положении. Они неизгладимо въелись в мою память, чрезвычайно чувствительную ко всему, что касалось моей собственной особы. И вот, стоя в темноте на этой проклятой лестнице, я вдруг вспомнил одну свою загородную прогулку с родными, когда был еще мальчиком.

Вдоль дороги тянулась насыпь, обсаженная по краям кустами, и с узкой тропинкой посреди. Я вскарабкался на эту насыпь и побежал по тропинке. Вдруг мне встретилась большая собака. Я остановился. Пес тоже остановился. С минуту мы простояли, глядя друг на друга. Я не смел шагнуть вперед и после некоторого размышления юркнул в кусты и спустился вниз под откос, стал на дороге и принялся оттуда созерцать пса, а тот меня. Он, видимо, испугался ничуть не меньше меня, и мои родители, сестры и братья, видевшие всю эту комедию, от души потешались над нами обоими. Я старался спасти положение, объяснив историю по-своему, но скоро убедился, что только подчеркиваю неловкость положения. В течение всей остальной прогулки я не сказал ни слова.

Вот этот-то смехотворный эпизод, который всякий ребенок давно позабыл бы, я не мог стереть из своей памяти и снова вспомнил его сейчас. И странно, я сразу почему-то проникся непоколебимой уверенностью, что возле моей двери копошится именно собака. Я был так твердо в этом уверен, что страх мой быстро улегся, и я мог подняться наверх.

На последнем повороте лестницы я увидел собаку. Такое подтверждение моего предположения не вызвало у меня ни малейшего удивления, наоборот, я вдруг нашел вполне естественным, что этот чужой пес поджидал меня, лежа у моих дверей.

^{На верхней площадке что-то взвизгнуло… Собаку разбудили мои шаги…}

Это была тощая, грязная собака из породы длинношерстных лягавых. Она лежала врастяжку, положив голову между лапами, и не шевелилась; пристальный взгляд ее золотисто-желтых глаз выражал одновременно покорность и что-то вызывающее.

Поднимаясь на последние ступеньки, я свистнул ей и ласково заговорил с нею, но она не тронулась с места. Чувство освобождения от только что пережитого страха настроило меня на легкомысленный лад, ко мне вернулось хорошее расположение духа, но не без примеси странного предчувствия какой-то неизбежной катастрофы. Что-то должно было случиться, и, если бы я имел время хорошенько подумать, я бы догадался, что именно. Вернее: я уже знал, что будет, знал так же верно, как будто все это уже было со мною раньше. Да, разве этого не было? Разве это не повторение?

Я постоял с минуту, глядя на собаку, не сводившую с меня глаз, и во мне росла уверенность, что я уже видел эти глаза раньше. Я совсем не легко поддаюсь внушению; напротив, один знаменитый гипнотизер потерпел со мной полную неудачу и забраковал меня, как медиума; несмотря на это, взгляд собаки на несколько секунд — я не могу точно определить промежуток времени — прямо загипнотизировал меня.