Мир приключений 1969 г.

— Нет. Мать у меня болела... Одна она жила, вот я и не остался.

— Только это и помешало?

— Не это, я бы остался, — строго ответил Ряднов. — Я армию любил. И стрелять любил.

— За что ж вам так полюбилась армия?

— За порядок, — отрубил Ряднов и отвернулся.

Ивонин вздохнул и спросил:

— И вот вы, такой опытный стрелок, таежный охотник, любитель порядка, и вдруг стреляете в окно. Тут я что-то не понимаю...

— Я не стрелял, я целился.

— В окно?!

— Ну, а куда ж еще? — повысил голос Ряднов. Потом что-то вспомнил и, видимо, успокоился. — Это ведь тоже привычка. В армии, когда проверяешь оружие, обязательно отворачиваешься в чистую сторону и держишь оружие вверх, в небо. А если прикидку делаешь, опять-таки обязательно в поле. Ну вот, наверное, поэтому... — Ивонин все так же пристально, иронически смотрел в глаза Ряднова, и каменщик, несколько замявшись, смутился и растерянно пояснил: — Потом еще — тоже привычка, — всегда хочется прицелиться во что-нибудь.

— Во что же вы целились, гражданин Ряднов, за окном? — перебил следователь.

— Не знаю... Не помню... — Он задумался. — Скорее всего, в сосенку какую-нибудь. В вершинку.

— Ясно. Значит, целился в сосенку... — задумчиво и даже как будто сочувственно протянул Ивонин. — А может, и не в вершинку? Может, и в серединку? А?

И это мелькнувшее сочувствие успокоило Ряднова, и он ответил умиротворенно, так, словно готов был помочь следователю:

— Может... Только я почему-то думаю, что в вершинку — она на фоне неба хорошо просматривается, а серединка сливается. Так что, скорее всего, в вершинку.

— А может, в серединку?

— А может, и в серединку. Честное слово, не помню.

Мягко зазвонил телефон, и Петр Иванович, все так же не спуская взгляда с Ряднова, снял трубку.

— Да. Сейчас приду.

Он ушел, а Ряднов долго смотрел в окно, потом обернулся и спросил у Николая:

— Чего он добивается? Не знаешь?

Николай пожал плечами, промолчал.

3

В канцелярии Ивонину передали протокол вскрытия трупа Андреева и завернутый в бумажку жакан — кусочек свинца, похожий на древнюю картечину. Петр Иванович взвесил жакан на руке, вздохнул и стал читать протокол. За привычно официальными словами вставало главное: жакан проник в сердце. Отличный выстрел — мгновенная смерть. Смущало одно обстоятельство: жакан ударил не прямо в грудь, а в бок. В бок, перед самым бицепсом левой руки.

Ивонин несколько минут стоял около канцелярского стола и думал, припоминая и положение трупа, и тропинки, и недоброе, косое окошко рядновского дома. Все было несколько необычным, и все требовало объяснения. И как бы отпечатав у себя в мозгу все, о чем думалось в эти минуты, Петр Иванович вернулся в кабинет, прошел на свое место. Андрей Яковлевич был уже не так покоен, как в начале допроса. Тревога уже смутила его, и он, не выдержав ивонинского взгляда, заерзал и отвел глаза.

«Чует», — недобро подумал Ивонин.

Недобро, может быть, потому, что внутренним зрением он еще видел место убийства, положение трупа и алую майку на его спине, под которой, как показывал протокол вскрытия, была свежая царапина, нанесенная каким-то острым предметом.

— Так, на чем мы остановились? — внутренне подбираясь и сосредоточиваясь, протянул Ивонин. — Значит, стреляли вы...

— Стрелял я в окно, а вот целился...

— Именно. Целились, может быть, в вершинку, а может, и в серединку. Точно вы этого не помните, но возможно, и в серединку сосенки. Так?

— Так.

Андрей Яковлевич пошаркал ногами. Уже оттаявшие, подшитые, с каблуками, валенки оставили на крашеном полу длинные блестящие полосы.

— Кстати, вы сказали, что заложили окно детским одеяльцем, а сами утверждаете, что живете одиноко, сами готовите... Откуда же взялось одеяльце?

Растерянность на лице Ряднова сменилась привычной хмуростью.

— Дочкино это одеяло. А жена от меня ушла. Взяла дочку и ушла...

— Почему же она от вас ушла?

— Так уж...

— Знаете что, гражданин Ряднов, мы с вами не дети, и вы понимаете, где вы находитесь, и не можете не понимать, что если я задаю вопросы, а товарищ, — Ивонин кивнул на Грошева, и Ряднов внимательно посмотрел на него, — записывает, значит, нам это важно. Важно и нам, и вам. Поэтому прошу вас отвечать на мои вопросы как можно полнее и точнее. Ничего не скрывая.

— Так я и не скрываю.

— Вот и хорошо. Повторяю вопрос: почему от вас ушла жена?

Ряднов трудно вздохнул и долго смотрел в окно, потом встряхнулся и, ни на кого не глядя, разглаживая измазанные раствором ватные брюки, стал говорить:

— Ссорились мы с ней. Ревновал я ее. Соседи у нас были, вы их знаете, товарищ следователь, Андреевы. Шоферы. Так вот, стало мне известно, что она встречалась с младшим, с Робкой. Робертом. Ну вот... Вот она и ушла.

— А где же эти Андреевы сейчас? — наклонился вперед Ивонин.

— Не знаю. После проверки домовладений в нашем поселке они продали дом и уехали. А месяца через три и жена от меня ушла.

— Развод не оформили?

— Нет. Алименты плачу...

Он ответил это таким тоном, таким грустным светом вспыхнули его глаза, что Ивонин не сразу решился продолжить допрос. Он с трудом сдержал вздох и спросил мягче, по-человечески заинтересованно: